Телевидение вообще представляется людям какой-то волшебной страной, живущей в другом измерении. Однажды продавщица в продовольственном магазине спросила меня, как же все телевидение умещается в одной Останкинской телебашне? Несмотря на то что я сам работал в телекомпании НТВ, она оставалась для меня все той же удивительной Terra Incognita. Бригады утреннего эфира даже сидели отдельно от всей редакции. На восьмом этаже АСК-1, в этой святая святых НТВ, для нас просто не хватало места – ведь, получив в свое полное распоряжение «Четвертый канал» (его еще называли «учебным»), НТВ в дикой спешке бросилось расширять штат. Я оказался в прямом эфире через два дня после первой пробы, или «тракта», как принято выражаться на профессиональном жаргоне. Говорят, что это абсолютный рекорд в истории отечественного телевидения. Впрочем, не уверен…
Благословенные времена! Все мы работали не только потому, что это было безумно интересно. На НТВ еще и очень хорошо платили. Я, став ведущим утреннего блока новостей, получал сумасшедшие по тем временам деньги – две тысячи долларов! В рублях, конечно. Руководство телекомпании и наш главный акционер – Владимир Гусинский – считали, что сотрудники НТВ должны полностью концентрироваться на работе, не отвлекаясь на бытовые проблемы. Нейтрализация таковых достигалась за счет высокой заработной платы. Впоследствии это «аукнулось» всему телевизионному сообществу. Началась финансовая война между каналами, оклады вознеслись до заоблачных высот, а потом все рухнуло в полном соответствии с законами рыночной экономики. Но это было потом.
А пока я, под руководством шеф-редактора моей бригады Алексея Кузьмина, приходил на работу, как на праздник. Вернее, меня привозили в Останкино глубокой ночью. Кузьмин расцвечивал процесс подготовки новостей бесконечными афоризмами, которые мы записывали. У меня до сих хранится небольшая коллекция его изречений, связанных с подбором новостей и редактурой текстов. «Ох, Айрат! Не волнуй ты меня, ради бога, этим Йеменом!», «Очень хорошее ружье!.. Вернее, букет!», «Я, кажется, Душанбе…» и «Это как-то куце… Талантливо, но куце!» Проведя ночь в столь приподнятом настроении, мы покидали Останкино после выпуска программы «Сегодня» в 10 часов утра – то есть тогда, когда наши старшие товарищи только начинали подтягиваться к месту работы. Мы почти не видели ни Добродеева, ни Киселева, а редкие визиты Малашенко можно было сравнить разве что с «явлением Христа народу».
Тем временем где-то там, на сияющей вершине Олимпа, уже получившего к тому моменту название «Медиа-Мост», крепло ощущение, что наступает пора получать положенное. НТВ казалось наиболее подходящим инструментом, использование которого ускоряло достижение цели. Механизм информационной войны заработал, и личный состав, в том числе и я, начал подтягиваться к линии фронта. Виктор Шендерович в своей книге «Здесь было НТВ», ТВ-6, ТВС и другие истории» описывая драматические события весны 2001 года, деликатно отмечал, что «единственным шансом НТВ на победу была бы абсолютная моральная правота, но именно она была замызгана всевозможными «охотами на Чубайса» времен «Связьинвеста». Журналистский коллектив стал заложником тех давних финансовых игр».
Глава 2
Несоответствие телекомпании НТВ ею же заявленным высоким моральным принципам – существенная, но не единственная причина дальнейших драматических событий. Причем как с точки зрения Виктора Анатольевича, так и моей. (Кстати, интересный момент. «Здесь было НТВ», ТВ-6, ТВС и другие истории» – пожалуй, единственный опубликованный подробный рассказ о том, что происходило в Останкинском телецентре на рубеже веков. Была серия заметок Евгения Киселева в печатной «Газете», были упоминания истории НТВ в книгах о «Байках кремлевского диггера» Елены Трегубовой, но книга Шендеровича остается наиболее полной. Хотя она была написана более 10 лет назад и многое все равно осталось нерассказанным, да и изменилось с тех пор тоже многое.)
Отношения Гусинского и Березовского всегда были весьма бурными. Синусоида жизни бросала их в объятия друг друга и тут же разводила в разные углы ринга. Кровавые противоборства сменялись периодами трогательной влюбленности. В кабинете Гусинского в его тель-авивской квартире в момент моей последней встречи с ним все еще стоял деревянный корабль, выполненный в форме утки, с надписью на борту – что-то вроде: «Неоднозначному Гусю!» Это был подарок Березовского, который он прислал Гусинскому на пятидесятилетие. В 1997 году они выступали единым фронтом, будучи участниками неформального объединения влиятельных бизнесменов, получившего название «семибанкирщины». В канонический состав этой «могучей кучки», помимо Гусинского и Березовского, входили также Михаил Ходорковский, Михаил Фридман и Петр Авен, Владимир Потанин, Александр Смоленский и сейчас уже подзабытые широкой публикой Владимир Виноградов из «Инкомбанка» и Виталий Малкин из банка «Российский кредит». Справедливости ради стоит отметить, что в этом списке – не семь, а девять фамилий, но это не единственный случай избирательного применения математических правил. Чуть раньше, весной 1996 года, большая часть списка «семибанкирщины» засветилась в «Письме тринадцати», которое призывало оказать Борису Ельцину поддержку на предстоящих выборах. А после того как необходимый результат был достигнут – не без активной помощи вышеназванных бизнесменов, – вполне логичным с их стороны стало выглядеть предположение, что Кремль обязан как-то отблагодарить своих спасителей. Таким образом, «список тринадцати», формально, но публично поддержавший президента, сократившись, превратился в закрытый клуб, на сей раз фактически выступивший против него.