Пирошников с Наденькой в молчании удалились из кухни в коридор. Их остановил звонок в квартиру, и Наденька открыла дверь. На пороге стоял Георгий Романович с шарфом, выпирающим из-под отворотов пальто до самого подбородка, и с каким-то продолговатым предметом в руке, завернутым в хрустящую белую бумагу, под которой опытный взгляд Пирошникова определил бутылку шампанского.
Георгий Романович сделал вежливый полупоклон и, не дожидаясь приглашения, вступил на территорию квартиры.
— Наденька, я думаю, надо отметить начало нового этапа нашей жизни,— сказал он, намекая, должно быть, на отбытие своих вещичек.
— Не обязательно,— холодно ответила Наденька, все еще стоя у раскрытой двери, словно ожидая немедленного ухода Георгия Романовича. Однако он, не смутившись подобным приемом, лишь печально покачал головой и посмотрел на Наденьку мудрым, всепонимающим взглядом.
— Как знаешь! — сказал бывший муж и повторил совсем уж мягко: — Как знаешь...
Он поставил завернутую бутылку на старухин комод и, заложив руки в перчатках за спину, прошелся туда-сюда по коридору. Наденька все стояла у двери и молчала. Молчал и Пирошников, тяготясь неопределенностью, как вдруг на пороге выросла компания из трех человек и с шумом ввалилась в квартиру, отчего в прихожей сразу сделалось тесно.
— Привет! — крикнул один из вошедших, весьма дружески устремляясь к Георгию Романовичу.
— Кирилл! Рад, очень рад,— проговорил Георгий Романович, радуясь, по-видимому, не столько Кириллу, сколько перемене разговора, которую он внес с собою. Наденька отошла от двери к Пирошникову и шепнула, заметив его недоумение:
— Это Кирилл, бывший хозяин мастерской. Он скульптор...
А пришедший скульптор уже обнимал Старицкого, нависая над ним, поскольку был гораздо выше ростом, а тот снисходительно посмеивался и похлопывал его по спине рукою в перчатке. .
— Наденька! Пламенный!..— обратился Кирилл к Наденьке, оставив Старицкого.— А это мои друзья, Неля и Юрка, знакомьтесь,— показал он на своих спутников, девушку лет девятнадцати и молодого мужчину.
Кирилл шагнул к Пирошникову и, хлопнув предварительно того сбоку по плечу, протянул ему руку ладонью кверху.— Кирилл. Кирюха тоже можно...
— Владимир,— сказал Пирошников, вкладывая свою руку в ладонь великана, на чем процедура знакомства была закончена.
— Пошли! — без дальнейших слов скомандовал Кирилл, решительно устремляясь к двери мастерской.— Все за мной!
И все действительно потянулись за ним, ибо этот шумный человек умел покорять. Голова у него была большая, постриженная под машинку. Полуседой бобрик придавал ему спортивный вид. Кирилл был похож на футбольного тренера лет сорока, а в руках, дополняя впечатление, болталась большая спортивная сумка.
Кирилл открыл дверь в мастерскую, и все ввалились туда, включая возникшего откуда-то дядю Мишу; последним, хотя и не слишком охотно, вошел Георгий Романович, спрятавший на всякий случай свое шампанское во внутренний карман пальто.
Кирилл с размаху поставил на середину комнаты сумку, в которой что-то звякнуло. Расстегнув «молнию» на сумке, он достал оттуда газету, которую с подчеркнутой тщательностью расстелил на полу. Вслед за этим из сумки стали появляться одна за другой и занимать свое место на газете бутылки вина.
— Располагайтесь! — гудел хозяин.— Я вчера одну вещичку продал. Купальщица, керамика... Эй, дед! — обратился он к дядюшке.— Тащи стаканы!
Дядюшка неожиданно вытянулся по-военному и выразил полную готовность к подчинению. Возникла предпраздничная суматоха, довольно бестолковая, но деятельная. Всем вдруг нашлось занятие, чему способствовали краткие и энергические приказания Кирилла. Были принесены стаканы, вилки, тарелки, а из сумки хозяина комнаты и портфеля его приятеля появилась закуска; раскладушки Пирошникова и дядюшки были придвинуты к расстеленной газете; поплыли из кухни стулья и табуретки, покачиваясь и перевертываясь в воздухе; Пирошников с Наденькой тоже были втянуты в общий круговорот, лишь Георгий Романович слегка нервничал, ибо были нарушены какие-то его планы.
— Обжили комнатушку, и правильно! — говорил хозяин, весьма профессионально разрезая соленые огурчики и располагая их на тарелке звездочкой.— Пока там Ларка воюет, а вы... Ай да Надюха!
Он наполнил стаканы и поднял руку, призывая к вниманию.
— Не у тех, кто во прах государства поверг, — начал тост Кирилл,— лишь у пьяных душа устремляется вверх. Надо пить в понедельник, во вторник, в субботу, в воскресение, в пятницу, в среду, в четверг!