На следующее утро мне позвонил расстроенный Прометей Игорь Петрович.
— Вы знаете, что сделал Даров? — спросил он.
— Знаю,— сказал я.
— Оказывается, я полчаса распинался перед выключенной камерой. Я все сказал, как мы планировали. Я смешал себя с землей. Я отрекся от прометейства...
— Ничего не поделаешь,— сказал я.— Струя...
— Струя,— согласился Прометей.
— Дарову передача понравилась? — спросил я осторожно.
— Он пел,— сказал Игорь Петрович.
— Что?
— Из оперы «Отелло».
Я понял, что мне можно появиться на студии. В двери уже стучались следующие Прометеи.
7. МРИХСКИЕ КАМУШКИ
Я задумал передачу об археологии. Честно говоря, хотелось поближе познакомиться с этой наукой. Морошкина разыскала институт, поговорила по телефону с директором и направила меня к нему. Я приехал.
Директор принял меня в кабинете, усадил на диван, после чего запер дверь на ключ. Потом он проговорил :
— Я дам вам на передачу Мурзалева.
Он сделал паузу, чтобы посмотреть, какое это на меня произвело впечатление. Фамилию Мурзалева я слышал впервые. Поэтому никакого впечатления на моем лице не отразилось.
— Мурзалева. Роберта Сергеевича,— еще более веско произнес директор.
Я вынул блокнот и записал фамилию.
— Вы что, не слышали о Мурзалеве?
— Нет,— сказал я.— Извините.
Директор задумался, потом махнул рукой и сказал:
— Ну что ж! Может быть, это и к лучшему.
Далее он рассказал мне о деятельности Мурзалева. Роберт Сергеевич откопал где-то в Средней Азии несколько камней с непонятными письменами. Кому они принадлежали, кто там что написал — этого никто не знал. Мурзалев десять лет возился с этими камнями и расшифровывал надписи. По словам директора, это был переворот в науке. Мурзалев составил словарь исчезнувшего языка и опубликовал его. Чтобы все желающие могли почитать надписи. Тут-то все и началось.
Мурзалева объявили шарлатаном. Его словарь объявили плодом больной фантазии. Камни тоже взяли под сомнение. Было высказано мнение, что Мурзалев сам изготовил эти камни. И так далее. Просто удивительно, какие страсти могут разгореться вокруг дюжины заплесневелых камней!
Директор, как я понял, склонен был верить Мурзалеву. Может быть даже, что в лице директора Роберт Сергеевич имел тайного покровителя. Иначе ему пришлось бы уйти. Директор дал мне записку и объяснил, где искать Роберта Сергеевича.
— Ради бога, только осторожнее! — напутствовал он меня, будто я шел разминировать снаряды.
Я нашел Мурзалева в одной из комнат, битком набитой сотрудниками и сотрудницами. Стол Роберта Сергеевича был отгорожен от других столов фанерой. Как только я приблизился к Мурзалеву, разговоры в комнате смолкли.
Мурзалев был немолодым уже человеком с глубоко посаженными глазами и впалыми щеками. Взгляд его выражал стойкую душевную муку.
— Я из телевидения,— сказал я.
Мурзалев, точно глухонемой, просигнализировал мне пальцами, чтобы я помалкивал. Потом он схватил со стола какую-то папку и выбежал в коридор. Я понял, что мне нужно следовать за ним.
Когда я вышел из комнаты, Мурзалев поворачивал за угол в другом конце коридора. Бежал он очень тренированно, высоко поднимая колени. Я побежал следом. Вообще мне это не понравилось, потому что неприятно все-таки бегать по чужим учреждениям.
Роберт Сергеевич добежал до лестницы и устремился вверх. Вскоре мы оказались на глухой лестничной площадке перед чердаком. Мурзалев вытер лоб платком и проговорил, часто дыша:
— Мой словарь вы читали?
— Нет,— сказал я.
— Сейчас... Тогда сейчас,— засуетился Мурзалев, развязывая тесемки у папки. В папке оказалась толстая рукопись словаря. Слева были нарисованы картинки, а справа они расшифровывались. Это мне напомнило сценарий какой-то таинственной телепередачи. Мурзалев ткнул пальцем в первую картинку, изображавшую небритого паука, и сказал:
— Это слог «сур». Понятно?
— Сур,— зачем-то повторил я и кивнул.
— Мер, пор, гир, элш, абукр...— затараторил Роберт Сергеевич, стуча пальцем по первой странице. «Не хотелось бы все это запоминать»,— подумал я, а Мурзалев перевернул страницу и помчался дальше:
— Акх, дуз, мрих, быр, згир...
«Мрих» — это было название древнего народа, изготовившего камушки. «Мрих» напоминал почтовый ящик, а «згир» — шестиногую лошадь. Мне становилось интересно. Однако надо было останавливать Мурзалева, чтобы не задерживаться здесь до завтрашнего утра. Очень толстый был словарь.
— Простите, Роберт Сергеевич,— сказал я.— Нам надо договориться о передаче.