Я посмотрел передачу и понял, что мне нужно сейчас же идти к Рязанцевой. Без этого визита я не мог считать свою деятельность в качестве журналиста законченной.
Бывают такие люди, перед которыми совестно. Они, к счастью, встречаются не так часто. Иначе жизнь превратилась бы в сплошное мученье. Хочется почему-то, чтобы они не думали о тебе плохо. Рязанцева должна была знать, что я еще не совсем пропащий человек.
Я купил букет цветов и поехал домой к Антонине Васильевне. Она уже выписалась из больницы и поправлялась дома. Почему-то я волновался.
— Вы? — удивилась Рязанцева, открыв мне дверь.— Я думала, что у вас хватит совести больше не появиться.
— Антонина Васильевна...— пролепетал я.
— Зачем вы устроили это постыдное зрелище? Кто разрешил пустить на экран этого подхалима? — наступала Рязанцева.
С трудом мне удалось заставить ее выслушать мою исповедь. Я начал с самого начала, ничего не утаивая. Антонина Васильевна пригласила меня в комнату и налила чаю. Жила она одна в маленькой квартире. На стене комнаты висела большая фотография улыбающегося до ушей негритянского мальчика. Как она объяснила, это был ее крестник. Его звали Антонина-Василий-Рязанцева.
Я рассказал Антонине Васильевне свои злоключения, и мне сразу стало легко.
— Петя, у вас такая интересная наука,— с материнской лаской сказала она и даже зажмурилась, такая у меня была интересная наука.
— Денег не всегда хватает,— сказал я.— Поэтому я и клюнул на удочку.
— Чудак вы человек! — сказала Рязанцева.— Послушайте меня, старуху. Я сейчас вспоминаю свою бедную молодость с радостью. У меня было много сил, много работы и мало денег. Сейчас наоборот. Хотя нет, работы все равно много. Тогда я была неизмеримо счастливее, чем теперь, Петя.
Антонина Васильевна показала мне альбом фотографий. В нем было много старых снимков. Рязанцева в Средней Азии на вспышке холеры. В Азербайджане на чуме. И тому подобное. Это было в двадцатые годы. Антонина Васильевна тогда была еще студенткой. Когда она со своими коллегами расправилась с особо опасными инфекциями у нас в стране, Рязанцева стала уезжать к ним за границу. Я удивился, как она дожила до старости. Ее работа была опаснее, чем у сапера.
— Знаете, Петя,— сказала Антонина Васильевна.— Мне давно хотелось провести ряд экспериментов с облучением культур лучом лазера. Не поможете ли вы нам в этом деле?
И она тут же изложила мне несколько задач. Задачи были интересные, и я согласился.
— Таким образом вы убьете двух зайцев,— сказала она.— Сохраните верность физике и заработаете кое-что. Мы вам будем платить полставки лаборанта.
— Да я и так могу,— застеснялся я.
— Перестаньте! — сурово оборвала Рязанцева.— Честный труд должен оплачиваться. Ничего в этом постыдного нет.
Я шел домой с чувством громадного облегчения. Все стало на свои места. Физик ты — ну и занимайся физикой. И не гонись за длинным рублем. И не выдавай черное за белое. И не криви душой.
Верно я говорю?
Шеф тоже очень обрадовался моему возвращению. Он, правда, виду не подал, но в первый же день после того, как я сказал ему, что завязал с журналистикой, подсел ко мне и набросал несколько заманчивых идей. Мы сидели и обменивались идеями. Впоследствии разумными оказались только три или четыре из них. Но разве в этом дело?
Постепенно все на кафедре забыли этот период моей жизни. Иногда только вспоминали Прометея. Это когда кто-нибудь делал сенсационное открытие и начинал везде звонить по этому поводу. И продавать себя. Саша Рыбаков тогда подходил к нему и говорил:
— Не лезь в Прометеи. Там и без тебя народу много.
Последний отголосок моего цикла прозвучал через год. Подал весточку о себе мой бывший коллега Симановский. Он прислал мне письмо.
В письме Грудзь, как ни в чем не бывало, делился последними новостями и творческими планами. Монстра Валентина Эдуардовича со студии турнули, Даров ушел на пенсию, а Люсеньку повысили до старшего редактора. Вообще на студии произошли большие изменения. В Прометеях ходят совсем другие люди.
Грудзь не писал об этом прямо, но я понял, что ему тоже дали от ворот поворот. Поэтому он решил податься в кино. Он предлагал мне сотрудничество в создании сценария научно-популярного кинофильма «Волшебный луч лазера». Запало ему в душу это слово!