«Ответь любезностью на любезность»,— передал нетерпеливый Карл.
«Не учите меня жить»,— ответила Нефертити.
— Выключай передатчик,— скомандовал Карл Андрюше.— Пускай работает самостоятельно.
Хеопс подтащил весь бак со свеклой к ногам Нефертити. Слониха стала благосклонно есть свеклу.
«Следующий сеанс связи завтра утром, в десять ноль-ноль,— передал Андрюша.— Всего хорошего!»
«Пока!» — ответила слониха.
Андрюша выключил приемопередатчик. Теперь следовало ждать. Мы здорово замерзли, и Папазян предложил пойти к нему домой погреться. Остались только операторы на крыше, которые подогревали себя жидкостью из термоса. Что в нем было — неизвестно. Толпа расползлась. Мы вчетвером пошли к Папазяну.
— Скажи, Карлуша, чего ты ожидаешь от опыта? — спросил Папазян, наливая нам кофе.
— Она должна овладеть его языком,— сказал Карл.— Так же, как нашим. И научиться переводить... Неизвестно, правда, сколько времени ей понадобится.
— А дальше?
— Дальше мы начнем с ним разговаривать через нее. Проверим его умственные способности.
— Будь спокоен,— сказал Папазян.— Их хватит на нас обоих.
Карла передернуло.
— Ну, знаешь! Может быть, твой Хеопс возглавит КБ или зоопарк?
— Ему не нужно,— сказал Папазян.— Он выше этого.
Карл принужденно рассмеялся, сводя слова Папазяна к шутке. Но Папазян не шутил.
Начались однообразные рабочие будни. Наша группа следила за контактом, регулярно выходя на связь с Нефертити, а КБ во главе с Карлом уже занималось другой темой. Собственно, тема была в принципе та же, но изменился объект. Карл начал проектировать искусственную кошечку. Это был шаг вперед в смысле миниатюризации. Кроме того, имелись широкие возможности контакта со всеми котами города.
Узнав об этом, моя мама заочно влюбилась в Карла и стала готовить Пуританина к контакту.
Нефертити же работала, на мой взгляд, без должного увлечения. Ежедневно она передавала короткую сводку: «День прошел без происшествий. Овладела сигналами тревоги, голода и отбоя ко сну. Много ели. Купались в бассейне. Как там девочки поживают?»
Или что-нибудь в этом роде.
Короче говоря, она не спешила становиться слонихой.
Наступила зима. Операторы, одетые как полярники, сменяли друг друга на заснеженной крыше слоновника. У нас накопилось несколько километров видеоленты. Временами мы просматривали фрагменты в кабинете у Карла.
Едят, пьют, спят стоя, купаются, обливают друг друга водой из бассейна. Хеопс гладит Нефертити хоботом...
«Я узнала, что он родился в Африке и очень хорошо представляет эту местность»,— однажды передала Нефертити.
«Как ты узнала?» — тут же передали мы.
«Не знаю. Вы думаете, он мне рассказал по-человечьи? Ошибаетесь. Я не знаю. Не могу объяснить».
«Какие были сигналы? Звуковые, осязательные?»
«Вкусовые»,— передала она.
Мы рассказали о разговоре Карлу. Он возбудился, стал генерировать какой-то вздор насчет информационного поля, потом устал. А Нефертити продолжала выдавать загадки.
«Мораль у слонов значительно отличается от нашей»,— докладывала она.
От чьей — нашей? Мы только плечами пожимали. Неужели она считала себя человеком? На каком основании?
«А что такое любовь?» — как-то спросила она.
Вот тебе и раз! Вроде бы мы это проходили. Что тут отвечать? Андрюша как-то неубедительно выкрутился.
Эксперимент затягивался, обрастал слухами. Прошла волна возбуждения, слонов несколько раз показывали по местному телевидению, успокаивая население уверенными фразами: «Самочувствие слонов хорошее. Программа контакта успешно продолжается».
Куда она продолжается — никто не знал.
К весне у нас была куча материалов — пленки и стенограммы разговоров со слонихой, обрывки сведений о слонах, об Африке... Описание какого-то товарного вагона, на котором тридцать лет назад привезли Хеопса в наш город... Запись беседы Нефертити с Людмилой и Галочкой. Они вволю потрепались полтора часа, причем Нефертити после этого заметно оживилась. Но полезной систематической информации не было. Нефертити никак не могла овладеть искусством передачи сообщений от себя Хеопсу. Его она с грехом пополам понимала, ему же сказать ничего не могла.
Контакт был односторонним.
Папазян заходил в слоновник довольно часто. Мы наблюдали за его действиями на экране видеомагнитофона. Аветик Вартанович отодвигал железную дверь и входил внутрь. Он улыбался, что-то говорил (звука на пленке не было), похлопывал слонов по бокам, угощал яблоками. Присев на перевернутый бак, он доставал газету, водружал на нос очки и читал вслух, посмеиваясь. Слоны слушали. Нефертити несколько раздражали эти визиты.