Я даю ему коричневую без бумажки. Он говорит: *Э'дъкаю. Как листо'цик* - Этакую. Как листочек. Чуть ли не первое сравнение. Конфета, действительно, похожа на листочек.
(2, 7, 17).
Утром, сидя у Веры в кровати, зовет меня: *Па'п, иди' суда'. Иди' скаре'й*. *Зале'зу как-нибу'ть*. Он, барахтаясь, лезет на качающийся высокий винтовой стульчик у пианино. Ему говорят: "Не залезешь!" Он, не перставая карабкаться, говорит эту фразу. И залез-таки. *Не'т, я ни уме'ю ска'лку гъвари'ть*. Я, читая давнишний дневник, нашел там слово *калка* и, решив проверить, умеет ли он произнести начальное ск, предложил: "Скажи: скалка", на что он и ответил грустным тоном. *Блавни'к* - баловник. Он с полным самозабвением играет один с веревочкой, и у него вырывается не относящееся к игре слово. По-видимому, несмотря на увлечение игрой, в голове проходят другие представления. Было сказано тоном воспоминания, копирования кого-то. Вчера он лежал утром в постели и шептал спокойным, добрым тоном, как бы повторял урок: *акая'нны, акая'нны* - оконянный, окоянный. Так иногда ругаюсь я. Но у него это было просто упражнение в речи. По-видимому, не только необходимость общения вызывает речь, а есть определенное удовольствие от функционирования речи самой по себе - речевая игра. *Я фссе'х привижу': бара'шка, зайчи'ка*. Собирается связать своих животных. Перечисление с двоеточием. *Я фсё у тибя' закра'шу. Зе'ркълъ закра'шу: ницево' ни ви'ннъ бу'дит* - ...Зеркало закрашу: ничего не видно будет. Я бреюсь, а он бегает с кисточкой и по всему ею водит. *Пъсасу' - плюну* - Пососу - плюну. Говорит, взяв в рот кусок мяса. Интоанация тире. *Зде'лъй сьне'к* - Сделай снег. Просит, чтобы я ровно размазал кашу в тарелке. Это он уже давно называет "сделать снег". Когда я начинаю есть такую кашу, его восторг огромен, и он восклицает: *Ест съне'к!* - Ест снег! Несомненно, он считает это шуткой и доволен, что она удалась. Он необыкновенно любит в шутку противоречить. Так, сейчас я говорю ему: "папа тебя очень любит". Он сейчас же притворно печальным тоном говорит: *Не'т, па'пъ миня' ни лю'бит*. Тогда я говорю: "Да, не любит". И он тотчас возражает: *Не'т, лю'бит*. Чтобы сбить его, я начинаю соглашаться с ним, но он сейчас же говорит противоположное тому, что только что сказал. Так состязался я с ним раз до десяти и сбить его не мог. То, что он шутит, видно из весело-хитрого выражения лица и такого же тона. *Па'п, жажги' аганёк: расьтимне'ло* - Папа, зажги огонек: "растемнело". Уже темнеет. При повторениях - *зазги*. *Па'п, дава'й с табо'й пачита'им* (почитаем).
*Шижу'* - Сижу. Благодаря ассимиляции следующему ж в начале слова появилось мягкое ш, самостоятельно не существующее ни в его говоре, ни в нашем произношении. Замена с, з, через ш, ж перед ш, ж следующего слога встречается очень часто, но есть и исключения, правда, редкие.
(2, 7, 18).
*Во'н ёлкъ на'ша, стаит ф сьнигу'. Укра'швъть бу'дим ва фся'ки шабалы'.* - Вон елка наша, стоит в снегу. Украшать будем во всякие шоболы. Говорит, видя в окно воткнутую в снегу елку. Спустя немного: *Иё са'ми ваткну'ли и вынисьли. - Типе'рь суда' принису'т* - Ее сами воткнули и вынесли. Теперь сюда принесут. Елка не наша, и это все фантазии. *Да'й мне' скаре'й пъсматре'ть* (посмотреть).
*бума'шку. Ты' мне' ни даёшь пъсматре'ть*. Лезет ко мне с сундука на стол. Вдург стопа книг, на которую он опирался, начинает сползать, и он кричит: *Съйиззя'ит!* - Съезжает! Чтобы отделаться от него, говорю, что я не возьму его на гулянье, если он не перестанет мешать мне писать. Он откинулся на сундук и говорит: *Па'п, типе'рь пайдём гуля'ть: я ни залеза'ю - сижу'.* Играет с лошадкой, чем-то ее угощает и говорит с ней: *Ты' ни бо'йси: я тибе' да'м фкусьня'шку!* - Ты не бойся: я тебе дам вкусняшку. Потом наклоняет ее к нижней половинке матрешки: *Ана' хо'чит пи'ть, лаша'тка.* Делает то же с коровой: *Этъ то'жъ* - Эта тоже. *Пьют*. Вынимает: *Сы'ты*. Тащит их в другое место: *Пашли' дамо'й*. Потом заставляет меня привязать веревку к лошадке и тащит ее, а она падает, и он раздраженно-укоризно говорит: *Ну', што'-ть па'дъишь!* - Ну, что-то падаешь! Поставил на полу несколько поленцев; попалось одно с косым обрезом, он пробовал в разных местах его поставить, но безуспешно. Тогда, сказав *Пахо'жа, ни стаи'т* (похоже, не стоит), прислоняет его к ящику. Берет другое полено с раздробленными концами, которое совсем нельзя поставить, и говорит: *Па-мо'иму, сто'ит атруби'ть, а то ни пале'зит ф пе'чьку. Ево' на'дъ атруби'ть па-мо'иму* - Попробовать отрубить, а то не полезет в печку. Его надо отрубить по-моему. Сосредоточенно играет и по неизвестному поводу говорит: *Я ни при чём*. *Па'п, я хацю' ку'сить* - Папа, я хочу кушать. Просит. Я говорю: "Говори, как следует!", и он тотчас без всякого усилия повторяет несколько раз: *Хачю' ку'шъть* (кушать).