В таком произношении имеется некоторая нарочитость, внимание к звуковой стороне речи. Поэтому такой говор не выдержан: встречаются и обычно произнесенные слова. Так, здесь *бу'ду* и *бу'дю*. Главным же признаком этого произношения является более или менее капризная интонация. Вечером была елка, и я следил, будут ли у него случаи "капризного" произношения. При чужих их не оказалось. Для настоящего момента "естественным", не требующим специального внимания является произношение с заменой шипящих ш, ж, Ч через с, з, ц'; правильное произношение р. Произношение шипящих, по крайней мере иногда, требует внимания к себе. Так, сейчас он сказал: *Да'й сто'ль* (Дай что ли).
и тотчас поправился с явным старанием *-што'ль *. И таких случаев я замечал довольно большое число. Значит, само звучание слова вызывает представление, что произнесено не так.
(2, 7, 25).
*Я панимно'шку куса'ю* - Я понемножку кусаю. Стащил с елки уже далеко не первую конфету и знает, что к этому относятся неодобрительно. Так вот он хоть способ ее съедения выбрал одобряемый и говорит тоном умника. *Толi с Вало'дiй ни придёт, и Ру'нi ни придnт. Ни приду'т фсе де'ти*. Я удерживаю его от массового истребления конфет с елки, говоря, что он их будет есть, когда придут еще Коля с Володей. Вот он и отвечает, что никто не придет. Я между прочим первесил конфету снизу повыше, сказав: "Чтобы Женечка не достал". Он после в игре безучастно повторяет: *Штъба Же'нiчька ни даста'л*. Между прочим вчерашнее положение о "нарочитом внимании" пр произношении шипящих преувеличено; вернее, пожалуй, сказать что, свободно произнося их, он иногда все-таки срывается на произнесение вместо них свистящих согласных, а осуществившееся произношение позволяет заметить ошибку. Т.е. происходит то же, что с оговорками у взрослых. Во время игры говорит: *Фсе' ли здаро'вы? Адна' га'лкъ ни здаро'вая. Сибе' нъпаро'лъ но'гу* - Все ли здоровы? Одна галка не здорова. Себе ногу напорола. Говорил это я ему очень давно. Сохранил в виде пересказа, нарушив ритм. *Па'па, я ищё хачю' пря'ньчика* (пряничка).
Просит с елки. Все шипящие произносятся свободно. Он опять выпросил пряник. Я говорю: "ну, больше не проси". Он: *Не'т, бу'ду*. Говорю: "Больше не дам!" Он добавляет: *Та'к ы знай!* *Чя'шъчьку ни на'дъ ката'ть, ана' с цвето'чькъми, а ты кида'иш. Эт ни игрушкъ* Чашечку не надо катать, она с цветочками, а ты кидаешь. Это не игрушка. Погодя немного опять: *Эт ни игру'шкъ*. Он меня "угощает чаем" из пепельницы с цветами, а я, чтобы отделаться от него, покатил ее. Он ее достал и опять пришел ко мне с нравоучениями: *Ты заче'м про'лил? Я тибе' ни бу'ду налива'ть. Шыли'ш* (шалишь).
*Ты фсё ката'ишь чя'шъчьку* (чашечку), *раско'лиш*. *А ма'му-тъ ни расцълава'л* - А маму-то не расцеловал. Вспоминает, когда мы възжаем во двор из гостей, что не целовал Веру, как он это обычно делает, уходя куда-нибудь.
(2, 7, 28).
*Прихади'. Пра'вдъ, прихади'. Прихади' пара'ньшъ. Я ни бу'ду шыли'ть*. Лена пугает его, что уйдет и не придет, так как он шалит. И он встревоженно уговаривает ее прийти. Я старался угостить кашей и спрашивал: "Принести?" Он, по-видимому, не хотел ее и говорил неопределенно: *Приниси'*, а заетм уже тем моим тоном, когда я даже не слушая, отговариваюсь, говорил: *Ка'к хо'чиш*.
(2, 7, 29).
*Во'т сьнишко'м* (снежком).
*пакры'ли дире'вьйи. Ста'ли кудря'выя*. Сейчас утром замечательный иней. Он долго на него смотрит. *Эт пато'м как-нибу'ть на'дъ заклии'ть. На'дъ разьвисьти'* (развести).
*кле'й*. Осматривает свой автомобиль, у которого отломилась доска, и строит планы исправления. Прикладывает дощечку и говорит: *Завя'жъм*. Процедура заклеиванья в общем известна. Теперь на вопрос: "Ты кто?" очень часто звонко-радостно отвечает: *Титу'ньцик* или *диту'ньцик* - детунчик. Это уменьшительное чуть ли не собственного изобретения. Утром перечислял, кого он любит, и между прочим говорил: *Па'пу люблю', м ма'му люблю'; и себя' люблю'*.
(2, 7, 30).
Рассказывает, что Толя плюется. Когда я говорю, что нет, он приводит точные обстоятельства: *На На'динъй крава'ти* - На Надиной кровати. И вдруг, оживившись, говорит: *Ни ви'дил ты', как он плюёца?* - Не видел ты, как он плюется? *Нъ сьтине'-та како'й каранда'ш!* - На стене-то какой карандаш.
(2, 8).
*Мне' ни'ска, а Ле'ни ни ни'ска* - Мне низко, а Лене не низко. Говорит, сидя на стуле. *Типе'рь-тъ вада замёрзла*. Перед этим он говорил о купанье летом. *Ты што' но'ги ни апчи'сьтил? Ани' мо'крыи*. Допрашивает меня, когда я пришел с улицы. Я ему показываю петуха, поджавшего ногу, и спрашиваю: "Сколько у него ног?" Он говорит: *Адна'. Другу'ю гре'ит*. Петух становится на обе ноги: *Пагре'л. Сагре'л, значит*. *Мы када' е'хъли, ф саду' ёлкъ стаи'т* - Мы когда ехали, елка саду елка стоит. Во время гулянья о той же елке он сказал: *Ёлка, бальша'я, краси'въя, как у на'с. Ницево' сибе'* (Ничего себе).