— Разрешите мне, — услышал он голос Ишутина. — Я с такими субчиками управлялся за милую душу.
Не-ет, Ишутин. Жичин должен первым посмотреть на своего противника, глаза в глаза. С этой мыслью он бросился вверх по узким крутым ступенькам. Стук промерзших ботинок гулко отдавался по всему маяку. Рывок — и он на верхней площадке.
Противник его поднял руку. Другая рука беспомощно повисла на пулемете, на тыльной стороне ладони текла кровь. Рядом на деревянной тумбочке стоял телефон, радиопередатчик. Он был молод, первый его противник, и голубоглаз. В сжатых губах ни кровинки. Он смотрел прямо, спокойно. Жичин не заметил в его синем взгляде ни страха, ни раскаяния. Кроме спокойствия было, пожалуй, лишь любопытство.
Вдруг он громко чихнул.
— Прошу прощения, — сказал он по-русски и улыбнулся. Вбежал Ишутин, обыскал его, забрал оружие, документы.
— Перевяжите ему руку, — сказал Жичин.
— Это можно, это мы мигом, — ответил Ишутин.
Он достал из сумки бинт, пузырек с йодом и, как заправский медик, наложил безупречную повязку.
— Спасибо, — сказал синеглазый парень. — Может быть, табачком угостите?
Жичин пожал плечами, поскольку был некурящий, а Ишутин вновь тут как тут: свернул богатырскую цигарку, зажег спичку.
— Спасибо, — еще раз поблагодарил финн. — А нам говорили: большевики загоняют пленным под ногти раскаленные иголки.
— Дурачили вас, да и только, — сказал Ишутин.
— Это уж точно, — согласился финн, затягиваясь махорочным дымом и, видимо, испытывая истинное наслаждение. — А вас не дурачили? — спросил он неожиданно.
— Ты говори, да не заговаривайся, — предупредил его Ишутин.
— Что вы имеете в виду? — спросил финна Жичин.
— Ну, может быть… — Он смутился. — Может быть, и вам говорили про раскаленные иголки, только про финские.
— Про финские иголки никто нам ничего не говорил, а вот про мины в самой неожиданной утвари говорили не раз. Может, вы что-то другое хотели спросить?
— Нет, нет. — Он замотал головой. — Мне просто подумалось, что солдата, наверное, везде могут одурачивать. Не обращайте внимания, теперь я вижу, что это не так.
Он тотчас же перевел разговор в другое русло: сказал, что ракеты переполошили весь остров. Это балтийцы знали без него. А вот что белофиннам удалось взорвать лишь одно орудие, два других наши моряки успели захватить целехонькими, что только человек двадцать финнов прорвались к берегу, а остальные либо убиты, либо сдались в плен, — это было новостью.
— Телефон работает? — спросил Жичин.
— Десять минут назад работал.
— С батареей можно связаться?
— Попытаюсь, — ответил финн, взявшись за телефон. Жичин кивнул Ишутину, тот понял все, взвел пистолет. А вдруг на батарее финны? Пленный крутанул ручку. Сейчас все выяснится.
— Алло, алло! Это русский командир? Один момент… — Он протянул Жичину трубку.
— Старший лейтенант Струков? — спросил Жичин. — Прокофьев?! Еще лучше. Поздравляю с первой победой.
— Постой, постой, а не рано?
— Вроде бы нет. — Жичин доложил ему все, что узнал от своего пленного.
— Откуда ты знаешь?
— Комсорги донесли.
— Ну, брат, ты всех нас перещеголял. — Он, кажется, и в самом деле поверил шутке. — Где ты?
— Почти на небе.
— На маяке, что ль? Ну-у, молодец! Подойдет старший лейтенант — встретимся, поговорим. А пока давай в том же духе, только осторожнее: у нас один… на гармошке подорвался.
Жичин положил трубку и невольно вздохнул. Тотчас почувствовал на себе укоризненный взгляд пленного.
— Нам все время твердили, что на нас напали большевики, — тихо сказал пленный. — А вам, наверное, наоборот?
Во-от, оказывается, что он недоговаривал. Убедил, что он не лгун, и решился. Верит, стало быть, что русские на них напали. И засело, видать, крепко, надо отвечать.
— Нам действительно говорили, что военные действия начали финны, — сказал Жичин.
Пленный был слегка озадачен. Он поднял на Ишутина пытливые глаза и долго не отводил их, словно чего-то ожидая.
— Мне тоже от войны никакой пользы, — сказал он. — Я человек рабочий. И мой отец был всю жизнь простым рабочим… Но я не могу понять: как маленькая страна может напасть на большую? На что расчет?
— На помощь, — твердо ответил Жичин. — Телефон у вас, как я вижу, немецкий, а пулемет — английский. Вот и весь расчет. С вами нам нетрудно общий язык найти, если будете сами по себе. Важно, чтоб вы куклами не были у пушечных торговцев.