Парень растрогался, разволновался, и говорить ему было трудно. Как назло, бросило в пот. А люди ждут от него ответа. Хорошие люди. Он вытер рукой пот со лба, смахнул слезы.
— Но я ведь русский, смоленский… Я должен жить в России. — Сказал он эти слова и с облегчением вздохнул: главное теперь позади. — Наша деревня у самого леса, а в лесу грибы, птицы поют. На полянах тьма-тьмущая ягод. Бывало, все лицо, все руки искрасишь ягодами.
— Но деревни-то уже нет, — сказал Брат. — Она сожжена, сам говорил.
— Построим, — спокойно ответил Коля. — Лес есть, колхоз у нас дружный. Место очень хорошее. Где еще такое встретишь? Я ни в Германии, ни во Франции лучше не видел. Вы только не обижайтесь на меня, сэр. Вот вы говорили об автомобиле, о большом доме… — Коля застенчиво улыбнулся. — А зачем они мне? Мне учиться надо, работать. Когда на автомобилях-то разъезжать?
Комлев торжествовал, виновато поглядывая на Жичина, а полковник Брайт был в полном недоумении. Сын его о белом «паккарде» мечтал, а этот мальчишка… В голове у полковника не укладывалось такое миропонимание. Разве хороший автомобиль мешает работать или учиться? Не дорос парень, не дорос. Вырастет — спохватится. Парень-то, конечно, мал, несмышленыш, но почему два взрослых офицера молчат? Они-то должны понимать…
— Что будем делать дальше, господин полковник? — спросил Комлев, едва скрывая радость. — Может быть, отпустим парня? Или вы хотите сказать ему что-то еще?
— Нет, — ответил полковник, пожав плечами. — Все сказано.
Долго после ухода Коли никто из троих не мог прервать молчания. Тихо было и в лагере. Со двора через окна пробивалась вечерняя синева, Комлев уже подумывал о возвращении в Париж, но без добрых прощальных слов уехать было нельзя, а нужные слова не приходили.
— Хороший парень, — сказал наконец полковник Брайт. — Лучшего сына я и не хотел бы. Попробуй-ка найти ему замену.
— Найдете, — заверил его Комлев. — Хороших ребят много. Опасаться надо избалованных, капризных.
Полковник остановил на Комлеве недоверчивый взгляд, усмехнулся. Формальные слова для формального успокоения.
— После этой беседы я полюбил Ника еще больше, — сказал он. — Горько мне, смутно на душе, но, как говорится, нет худа без добра. Теперь я знаю, какого искать парня. И ему и вам обоим спасибо за урок.
— Это вам спасибо, господин полковник! — воскликнул Комлев. — Спасибо и за ребят, которых вы по-отечески приютили, и за дружескую помощь в нашем деле, и за вкусный обед. Я думаю, взаимное содействие в делах потребуется нам и после войны.
— Это верно, я тоже так думаю. Я сказал бы даже, что от взаимного понимания между нашими странами и взаимного содействия будет зависеть и мир на земле, и вся послевоенная жизнь. Это главный урок войны.
Кроме Брайта проводить Комлева и Жичина вышли Коля Кузьмичев и Митя Трофимов, капитан Михайлов, американские офицеры. Жичин залюбовался новгородцем Михайловым. Седовласый капитан и раньше выделялся безупречной выправкой, теперь же к его строевой осанке прибавилось чувство достоинства и уверенности. Нет, не ошиблись они в его выборе, за этот лагерь можно теперь не беспокоиться.
Почувствовав на себе взгляд Жичина, капитан подошел к нему и тихо поблагодарил за доброту и доверие. Оно и окрыляет и внушает ответственность. Жичин крепко пожал ему руку и пожелал мужества.
Славные русские ребятишки храбрились, улыбались, а в глазах были слезы.
— Когда я вернусь домой, пойду в военное училище, — твердо сказал Коля.
— Вместе пойдем, чтоб фашистов добивать. — Это Митя Трофимов поддержал своего товарища.
Комлев и Жичин со всеми простились, сели в машину.
— До встречи в России!
Как застоявшийся конь, машина взяла с места в карьер. Это было как нельзя лучше, Комлева и Жичина могла сейчас угомонить только быстрая езда. Начинало темнеть, водитель включил фары. Дорога тянулась прямой ровной лентой, слегка покачивало. Жичин откинул голову, зажмурил глаза.
— А ты, Федор, молодчина, — неожиданно изрек Комлев. — Поговорили полчаса с парнем — и делу конец, Брайту крыть нечем. Однако рисковый ты. Мало ли что парень мог сказануть…
— Не мог, — ответил Жичин. — Я видел его глаза.
— И что же было в глазах?
— Все как надо. — Жичину не хотелось об этом говорить, но Комлев вынуждал. — Все как должно быть.
— Ты чем-то недоволен? Все получилось ладно.
— Все получилось правильно, — сказал Жичин, — но я не убежден, что мы поступили наилучшим образом.