— Достойный ответ! — воскликнул посол. — И не чей-нибудь, но брата армянина. Я думаю, мы быстро нашли бы общий язык, когда б армянская община сочла возможным отнестись по-братски ко всем советским военнопленным. Не только к армянам.
— Все теперь прояснилось, все понятно, — спокойно ответил армянский голова. — Я не могу решать единолично, поскольку деньги жертвовал не один я. Но через день-два вам сообщат решение общины.
Так же, как и вошли, армяне торжественно, с почтением удалились.
Едва за ними затворилась дверь, посол вспомнил, что седой армянин — один из богатейших людей Парижа. У него и земельные угодья, и жилые дома, и акции крупных предприятий. Община, надо полагать, и выбрала его в делегацию по той причине, что он самый среди них состоятельный. Выбрали и, должно быть, упрашивали не однажды, так долго упрашивали, что не осталось минуты на совместный анализ плана действий. Деловой человек, он тотчас же углядел бы в плане уязвимые места. А может быть, поэтому и не посвящали его во все подробности? Как бы там ни было, а седой дядюшка Арам устроит своим землякам турецкую баню.
— У меня сложилось впечатление, Александр Ефремович, что сам он уже согласился с нашими условиями, — сказал Жичин.
— После вашего рассказа об армянском лейтенанте и мне подумалось то же самое. Хорошо, что вы с ним подоспели. Одно дело, когда об этом говорим мы, русские, и совсем другое — земляк-офицер. — Посол остановил пытливый взгляд на Жичине. — И пайки продуктовые как нельзя кстати. Из Москвы сообщили о готовности к отправке офицерской миссии вам на смену. Просят совета о маршруте, а мы вместе с маршрутом можем посоветовать изрядное сокращение. Не восемь человек, а четыре-пять. Как полагаете?
— При сносной работе помощников из пленных достаточно трех толковых офицеров, — ответил Жичин.
— Конечно, конечно. — Посол довольно улыбнулся. — Непременно толковых.
За поздним ужином Жичину и Комлеву было о чем поведать друг другу.
Британский лагерь, в котором Комлев провел целый день, мало чем отличался от американских. Такие же сырые бараки, такая же скудная пища. В двух бараках размещались немецкие пленные. Жилось им, пожалуй, не лучше и не хуже, чем русским, но один сведущий человек сугубо доверительно шепнул Комлеву на ухо о лагере неподалеку, где фашисты с первых же дней взяли форменный верх, а британские власти и в ус не дуют. В ближайшие дни Комлев там побывает вместе с капитаном Голдбергом. Кстати, капитан оказался весьма добрым малым, сплошные услуги и ни единой каверзы. Это он настоял на допуске Комлева в немецкие бараки, хотя британский майор, начальник лагеря, противился, ссылаясь на возможные инциденты. Это, он, капитан Голдберг, пока Комлев вел беседы с пленными офицерами, вызнал все подробности о любопытнейшем инциденте между отрядом партизан и регулярными британскими войсками. Разузнал и привел к Комлеву лейтенанта, пожилого русского человека, командовавшего тем отрядом.
Отряд был небольшой — два десятка автоматов, один пулемет. К осени безбожно отощали боезапасы, следовало пополнить их, и разведчики облюбовали фашистский склад в деревушке на отшибе. Когда операция подготовлена, силы рассчитаны, успех приходит вроде бы сам собой. Так случилось и у них: немцы хоть и отбивались по всем правилам, а бой проиграли и отошли. По мысли пожилого земляка-лейтенанта, немцы должны были, следуя своим правилам, попытаться выбить отряд из удобного для обороны хутора. Партизаны подготовились к достойному отпору, а вместо немцев к позиции подошли англичане. Для здравомыслящего лейтенанта это была фантастика, он принял их за переодетых немцев и приказал открыть огонь. Британцы без звука отступили, и тогда лейтенант засомневался. Чем черт не шутит: может быть, и в самом деле англичане? К концу войны можно и порезвиться.
Это предположение, однако, ничуть лейтенанта не обрадовало. С фашистами все было предельно ясно: увидел — стреляй, вновь увидел — вновь стреляй. А тут как быть? С одной стороны, вроде бы союзники, а с другой… Как на них надеяться? На второй фронт отважились с перепугу. Убоялись Красной Армии, а не фашистов. А до войны и вовсе славились как интервенты. Не хочешь, да задумаешься.
Пока думали да гадали, союзнички предложили сдаться, капитулировать. Они даже предположить не могли, что им противостоят русские, а когда узнали — опешили. Откуда могли взяться эти русские? Неужели до Франции дошли? Растерянность, однако продолжалась недолго. Выяснив силы отряда, британцы осмелели.
Прежде чем начать переговоры, рассудительный лейтенант держал совет с отрядом. Нашлись горячие головы, ратовавшие за то, чтоб драться до конца и с немцами и с англичанами — одного поля ягодки. Другие не возражали принять сторону союзников, но предпочитали перейти к американцам, а не к англичанам, которым никто не верил. Лейтенанту понадобилась мобилизация всех своих учительских сил и навыков (до войны он преподавал в школе географию), чтоб доказать неприемлемость этих предложений. После долгих споров пришли к согласию не препятствовать продвижению британских войск.