Прием ограничен двумя часами, наплыв гостей ко второму часу должен поутихнуть, и тогда, наверное, станет полегче, а теперь требовалось напрячь все силы, все флотское молодечество и выдержать минут двадцать.
Молодой американский генерал затеял с Жичиным любопытный разговор о массированных ударах по врагу русской артиллерии. Жичину этот разговор был весьма интересен: об артиллерии он знал немного, даже о своей, русской, а тут так дельно, с душевной симпатией толковал о ней американец, да еще генерал. Слушать бы да слушать.
Из холла, однако, донесся приглушенный расстоянием и людским гулом, но все еще зычный басок глашатая, возвестившего появление британского фельдмаршала Монтгомери. Для Жичина это был самый главный гость: посол поручил ему персонально опекать фельдмаршала, человека, по рассказам, довольно занятного, колоритного. Британские газеты писали больше о привычках и увлечениях своего фельдмаршала, чем о его доблести или военном искусстве. Жичину это казалось странным: как-никак герой Эль-Аламейна, выигравший нелегкую битву у Роммеля. Из газет Жичин знал, что у Монтгомери страсть к фотографированию, что одним из любимых его занятий в часы досуга было вязание на спицах.
Словоохотливый американец повел речь о своей задумке перенять опыт русских артиллеристов, но немцы, оказывается, ни разу не дали ему этой возможности — отступали без боев. Разве это война? Жичин согласно кивнул ему, а слушать уже не мог. Извинившись и пообещав вернуться, он поспешил навстречу фельдмаршалу и застал его в оживленной беседе с послом. Рядом с высоким послом Монтгомери казался малышкой. Видно, не зря англосаксонская пресса окрестила его сокращенно-уменьшительным именем Монти. Впрочем, подумал Жичин, британские газеты и толстяка Уинстона Черчилля именуют Уинни, рослого генерала Эйзенхауэра — Айком, а президента США Франклина Делано Рузвельта — ФДР, по начальным буквам.
Посол представил фельдмаршалу подошедшего Жичина, добавив при этом, что работает он в Лондоне, а в Париже пребывает временно, в командировке. Монтгомери снизу вверх оглядел русского офицера и, должно быть, остался доволен, потому что сразу же заговорил о своих симпатиях к флоту:
— Мне говорили, что ваш знаменитый полководец Суворов тоже питал слабость к флотской службе и однажды сказал даже, что почел бы за честь быть мичманом в эскадре адмирала Уш… Уш…
— Ушакова, — подсказал Жичин, подумав с улыбкой, не под Суворова ли он рядится. Спросил не без умысла, не приходилось ли фельдмаршалу читать небольшую книжечку Суворова «Наука побеждать».
— Приходилось, и не однажды, — ответил фельдмаршал. — Это наука настоящая.
Глянув на очередь, скопившуюся у входа, Жичин предложил высокому гостю пройти в зал и отметить главный советский праздник. Как бы подтверждая и благословляя приглашение Жичина, посол улыбнулся, широким жестом протянул руки к залу, сказав, что вскорости разыщет фельдмаршала, чтоб кое о чем с ним поговорить.
— Прекрасно! — воскликнул гость. — Я тоже хотел бы вас увидеть. Увидеть и на память сфотографироваться, если не возражаете.
— Буду рад, буду рад, — ответил посол.
Едва британский гость и Жичин появились в зале, в атаку на них ринулся фотограф, видимо, проведавший о слабости фельдмаршала. На ломаном английском он стал слезно просить позволения на два-три снимка.
— Надо, пожалуй, выручить беднягу, как вы думаете? — обернувшись к Жичину, сказал фельдмаршал и тотчас же начал приосаниваться и разворачивать плечи. Фотограф сделал снимки и попросил адреса, по которым можно их выслать. И тот и другой вручили ему визитные карточки.
Знатного гостя заметили, и через минуту перед ним стоял любезный стюард, держа в руках поднос с наполненными рюмками и легкими закусками. Из дюжины разных напитков Монтгомери безошибочно выбрал водку и, поднимая рюмку, попросту, по-домашнему сказал:
— Ну что ж, за вашу революцию! Я человек военный, в революциях разбираюсь плохо, но если ваша революция смогла создать самое мощное государство в Европе, — хвала ей.
— Благодарю вас, сэр, — ответил Жичин. — Я тоже так думаю.
Они чокнулись, выпили.
Жичин не удивился, узнав, что британский фельдмаршал знаком с трудами Суворова — «Науку побеждать» изучают, надо думать, во всех военных академиях мира, — ему не терпелось спросить, что конкретно привлекло внимание Монтгомери. Улучив подходящую минуту, он свой вопрос задал.