— Перестань, он уже готов, — сказал Девин.
— Да? — Петухов приподнялся на локоть и долго, пытливо всматривался в немца. — И вправду готов. — Глаза его расширились, заблестели. Он вскочил и обнял Девина.
— Андрей, я ведь троих уложил. Слышишь, за одно утро — троих! Двух гранатами, а этого… Собственными руками.
— Хватит, Петух, — оборвал его Девин. — Немцы в контратаку пошли, старшина один у пулемета. Пушку нельзя повернуть?
— Пушку заклинило, но это не важно. Я сейчас без пушки перебью их целый взвод.
— Успокойся, Петух. — Девин оглядел его и заметил на виске сгусток крови. — Ты ранен?
— Нет, это царапина, фриц железкой задел.
— Слушай, Петух, надо помочь старшине. Он один, а на него немцы идут, десятка два, не меньше.
— У него сегодня день рождения.
— Тем более. Надо либо к нему пробраться, либо здесь найти укромное место, чтоб поддержать его огоньком добрым. Мне приказано вернуться и доложить обо всем комбату. Мы втроем шестерых уложили, а если пойдет вся бригада…
— О чем разговор? — Петухов уже проверял автомат. — Пулей к комбату и назад. А фрицев мы встретим, мы их, гадов, встретим по-нашему, по-флотски. Мне теперь сам черт не страшен.
У Девина такой лихой уверенности в себе не было, и он откровенно позавидовал Петухову. Мелькнула в голове заманчивая мысль, но сейчас было не до нее. Сейчас — в путь, в обратный путь к командиру батальона. Он уже не полз, а форсировал свои версты стремительными перебежками. Добрый бросок, камнем наземь, рывок в сторону, минутный передых, и все заново. Довольно скоро пришло дыхание, высветился ритм, и дело двигалось. Иногда он сбивался с ритма — мешала стрельба позади. То слышались короткие гулкие очереди пулемета, то отрывисто и сухо строчил автомат. Гранаты еще в ход не пошли, стало быть, немцы не приблизились.
Стрельбу слышал не только Девин. Командир батальона, как только развиднелось, послал на помощь разведчикам взвод мичмана Лободы, приказав вести тщательное наблюдение. В случае необходимости взвод должен обеспечить отход разведчиков огневым прикрытием.
Девина встретили на полпути. Выслушав его доклад, мичман послал связного с донесением комбату, а взводу приказал короткими перебежками двигаться вперед. Добавил, что перебежки Девина были образцовыми и что всем надобно брать с него пример.
Девин был смущен, когда узнал, что весь взвод наблюдал за его передвижением.
— Если б я знал, я постарался бы, — сказал он.
— Если б старался, так ладно, пожалуй, и не получилось бы. — Мичман оглядел его, положил на плечо руку. — По всем правилам, тебе бы передых сделать… Только где сейчас отдохнешь?
— После войны, товарищ мичман.
— Да-а… — Мичман задумался. — Теперь только после войны.
— У старшины Медведева сегодня день рождения, — обронил Девин.
— Да-а? — удивился мичман. — Тогда надо поспешить. Давай и мы с тобой двинемся.
Мичман окинул взглядом зеленую луговину с мелькавшими по ней фигурками бойцов-краснофлотцев и побежал. Девин кинулся за ним следом.
Немецкий окоп встретил их печальной вестью — был тяжело ранен Петухов. Его уже начали перевязывать, когда подошел Девин. Первая живая кровь оказалась особенно тягостной. С йодом и бинтами суетились двое, а четыре пары глаз смотрели на Петухова молча и растерянно. Война шла уже третий месяц, корабли стреляли по фашистам едва ли не каждый день, но никто из ребят еще не видел ни живого немца, ни своей крови.
— Что ж вы пригорюнились? — спросил Петухов, переводя взгляд с одного на другого. — Неужели шестерка фрицев не стоит одного моего плеча? Что молчите?
— Плечо твое дороже, — ответил Девин и вновь позавидовал Петухову. Ему же, дьяволу, больно, а он хоть бы что, опять за свои шутки. Откуда у него прыть такая? Что ни говори, а голыми руками, один на один…
— Не-ет, Андрей, — возразил Петухов. — Шестеро-то лежат и не встанут. А плечо заживет и какой-нибудь Маргарите опорой будет. А до Маргариты мы с тобой еще не одну дюжину уложим.
Петухова отправили в тыл, и взвод взялся за лопаты: на случай фашистской контратаки надо было как следует закрепиться. Не флотское это дело — копать лопатой землю, — но иного пути у них не было.
Героем утра был старшина Медведев. В его мудрых руках немецкий крупнокалиберный пулемет сотворил чудо: сорвал контратаку своих бывших хозяев. Увидев Девина, заулыбался, кинулся обнимать.
— Как ты здесь? — спросил Девин.
— Поря-адок! Главное не дрейфить. Они как собаки: бросаются, когда их боятся.
— Сколько уложил?