Оксана Владимировна Тимашева
От Рабле до Уэльбека
Литература Возрождения и музыка
(философско-эстетические и жанровые параллели)
Диалектика развития и идеология Возрождения характеризуются ориентацией на материалистическое истолкование законов природы (принцип «природообразности»), антропоцентризм (человек рассматривается как венец природы); рационализм (человек познает мир и самого себя благодаря Разуму, что отличает его от всех остальных существ на земле и приближает к Богу, чьим подобием на земле он является). Постепенно разрушается средневековая концепция мира и человека, установившая непосредственную иерархическую связь между людьми, а также между человеком и всем сущим (концепция отношений «от камня до Бога»).
В период, называвшийся эпохой Возрождения, случались не только светлые моменты — о чем обычно в первую очередь вспоминают, но и очень мрачные, связанные с разгулом Инквизиции при расколе католической церкви, выделением протестантизма, как самостоятельного церковного течения. Впервые понятие «Возрождение» (Rinachimento) употребил Дж. Боккаччо, сказавший, что Джотто возродил античное искусство, а термином, определяющим целую эпоху, это понятие стало благодаря историку искусства Джорджо Вазари (1511–1574), использовавшему высказывание автора «Декамерона». В термине «Возрождение» закрепился самый грандиозный культурный миф, создатели которого стремились доказать, что корни европейской цивилизации уходят в античность, а не в «дикое варварство» Средневековья. Они действительно внимательно изучали и восхищались наследием античной культуры. Их стараниями утверждался тезис о непревзойденном совершенстве античных образцов. Они даже пытались сделать латынь снова общеевропейским языком. Однако наряду с учеными доктринами, концепциями и доказательствами бытует и другая точка зрения, устанавливающая связь Возрождения с народной культурой (внутри которой может также лежать идея непрерывности развития народной культуры) от античной к средневековой и далее к культуре Возрождения. Немецкий исследователь начала XX века Конрад Бурдах считает, что идея-образ «возрождения-обновления», зародившаяся первоначально в древнейшем мифологическом мышлении восточных и античных народов, продолжала жить и развиваться на протяжении всего средневековья. Сохранялась она и в церковном культе (в литургии, обряде крещения и др.).
Со времени религиозного подъема XII столетия (Иоахим из Фиоре, Франциск Ассизский, спиритуалы) эта образная идея проникает в широкие круги народа, окрашивается чисто человеческими эмоциями, пробуждает поэтическое и художественное воображение, становится выражением нарастающей жажды Возрождения и обновления в чисто земной, мирской сфере, то есть в сфере политической, социальной и в художественной жизни. Бурдах полагает, что такое историческое явление как Ренессанс не могло возникнуть лишь как результат чисто познавательных и интеллектуальных усилий отдельных лиц. Слово «Возрождение» означало не только «возрождение наук и искусств античности», за ним стояло огромное многозначно-смысловое образование, коренящееся в самых глубинах обрядово-зрелищного, образного и интеллектуально-идейного мышления человечества. «Переосмысляется все, даже христианство, способное влиять на огромные массы людей. Иоахим из Фиоре и Франциск Ассизский называют себя и своих сторонников “скоморохами господа” (ioculatores Domini). Своеобразное мировоззрение Франциска с его духовной веселостью (laetitia spiritualis), с благословением материально-телесного начала, со специфическими францисканскими снижениями и профанациями может быть даже названо “карнавальным католицизмом” 1». Карнавал (народный праздник) был местом, где все люди получали права шутов и дураков: говорить правду. Сказанное на карнавале как бы ничего не значит, оно как бы не обидно. Таким образом, можно пародировать все, что угодно: церковь, суд, войны, привилегии. Карнавал— возвращение к Золотому веку, к жизни без принуждения, он озорной.
«Евангелие, как сумма христианских воззрений, видит судьбу человека в двух ракурсах. Жизнь человека освещается из двух точек: начала— грехопадения и конечной точки истории — Страшного суда. Между ними происходит третье событие— искупительная жертва Христа, наполняющая эстетическим смыслом метафизическую судьбу человека».2 Христианство диктует смирение, подчинение человека догме, но человеку свойственно бороться против любых условий, нарушающих ее достоинство и интересы, поэтому языческая смеховая культура нередко овладевает его сознанием.
2
Аствацатуров А. Три великие книги Фридриха Ницше//Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. Л., 1983. С. 30.