— Да что ты, Федя! Как можно даже подумать такое, обвинить действительно преданного человека в подлости, трусости, измене!
В это время по аллее не спеша, вразвалочку шли два военных водолаза и, увидев Вику, с радостными улыбками направились к ней.
— О какой измене идет у вас речь? Кто кому изменил? — воскликнул один из них. — Здравствуйте, Виктория Александровна! Мы с другом Сережей очень соскучились по вас. Где вы пропали, Виктория Александровна?
Говоря все это, Жуков посмотрел на Федьку с таким выражением, что Сковорода сразу оценил ситуацию и понял: ему лучше всего скоренько убраться отсюда. Он поднялся и с вежливой улыбкой сказал:
— Так я пойду, товарищ секретарь. А как буду вам нужен, вы меня покличьте.
— Сиди, сиди, — сказала Вика. — Что ты вскочил. — И, обратясь к водолазам, продолжала: — Здравствуйте, ребята! Я очень рада видеть вас. Знакомьтесь, это Федя Сковорода, один из лучших строителей мехзавода.
— Да нет, я пойду, — сказал Федька, нетерпеливо переступив с ноги на ногу.
Водолазы хранили деликатное молчание.
Федька удалился.
— Вот это лучше, — сказал Жуков, садясь на его место.
— Почему вы так недружелюбны к нему, ребята? — огорченно спросила Вика.
— Рожа у него какая-то напуганная, — ответил Жуков.
— Вы очень странно судите о людях.
— Но ведь мы ему, кажется, ничего и не сделали, — возразил Ненашев, тоже садясь на скамейку.
— Выражение лица ничего еще не говорит о душевных человеческих качествах! — воскликнула Вика.
— О! — изумленно сказал Ненашев. — Вы уже знакомы с его душевными качествами? Откуда так быстро?
— Чтоб человека узнать, надо с ним пуд соли съесть, или в разведку сходить хоть разок, или вот как мы с Сережей… — сказал Жуков.
— Он мне все сейчас рассказал о себе.
— Так уж и все? — спросил Ненашев.
— Все. — И она объяснила, какое несчастье случилось с Фединым комсомольским билетом.
— И вы поверили на слово?
— Как же можно не верить в человеческую искренность? — удивилась Вика. — Как же можно жить на земле, не веря людям?
— Сейчас война, Виктория Александровна.
— Вы ожесточились на войне, ребята. Это очень плохо — стать жестоким человеком. Парень, которому вы не протянули руки, храбрый и мужественный человек.
— А вы откуда знаете о его мужестве? Рядом были? — спросил Жуков.
— Нет, это невероятно, — сказала Вика. — Вы, наверное, разыгрываете меня, ребята. Это же страшно — не верить человеку. Неужели можно всех подозревать во лжи?
— Не всех, — ответил Ненашев, — но мы должны иметь в виду и такой вариант.
— Значит, я с таким же недоверием должна отнестись и к вам?
— Можно и к нам. Только наши комсомольские билеты при нас, — сказал Жуков. — При нас они, Сережа?
Ненашев утвердительно кивнул.
— Нет, — убежденно сказала Вика. — Почему бы я вдруг стала не верить вам? Думать, что вы люди фальшивые, недобрые…
— Давайте, Виктория Александровна, поговорим о чем-нибудь более приятном, — предложил Жуков.
— Давайте, — согласилась Вика. — Но я остаюсь при своем мнении: я хочу доверять человеку так же, как и другие люди должны доверять мне.
— Слепое доверие к добру не приводит… — сказал Жуков.
— Но давайте о другом. Например, о том, что мы хотели вас встретить.
— Зачем?
— Да так. Узнать, где вы теперь, на какой находитесь руководящей должности. Разве этого мало?
— О, я, ребята, назначена секретарем заводской комсомольской организации.
— Ого! — восхитился Жуков.
— Поздравляем, — сказал Ненашев. — И большая у вас организация?
Вика несколько замялась.
— Дело в том, — сказала она, смущенно потупясь, — что организации пока нет. Мне еще предстоит создать ее.
— Час от часу не легче! — вскричал Жуков.
— И я даже не знаю, с чего начинать, — призналась Вика. — Голова кругом идет.
— Не унывайте, — сказал Ненашев. — Это дело не такое уж сложное, как кажется. Поможем? — спросил он у Жукова.
— Поможем, — согласился тот.
— Правда? — обрадовалась Вика.
— Еще как, — сказал Жуков. — Созовите собрание, мы придем к вам и поможем. Сколотим актив, а там пойдет как по маслу.
— Это так замечательно, ребята, что мы снова повстречались с вами, даже не можете себе представить! Я так довольна, так довольна! — Вика приложила руки к груди. — И верю вам! И всем хочу верить! Как же иначе, ребята? Иначе же будет плохо, трудно жить на земле, если ко всему относиться с недоверием, как вы говорите. Нет, вы не такие. Вы разыгрываете меня.