Греку, жившему за 600 лет до новой эры, невозможно было бы представить, что придет день, когда человек будет ходить туда и обратно в поисках Сибариса. Будет расспрашивать возчиков, а они, вместо ответа, лишь покачают головой и продолжат свой путь. Задаст вопрос одинокому крестьянину на табачном поле, а тот только недоуменно разведет руками. Я подъехал к фермерскому дому. На призывы откликнулась женщина. Она появилась на площадке наружной каменной лестницы, однако я не понял ничего из того, что она мне ответила. Кажется, она отреагировала на слово «Сибарис» и махнула рукой в сторону грязной дороги, ведущей к морю. Проехал по ней около мили, но пришел в отчаяние и сдался.
Ну и судьба у Сибариса! Самые мрачные предсказания Исайи и Иеремии, говорившие об исчезновении больших городов, исполнились здесь в полной мере. Кажется, пророки не делали исключения для ящериц и даже драконов, однако в долине Сибариса абсолютно ничто не указывает на то, что некогда здесь стоял большой и красивый город. От Сибариса не осталось ничего, кроме названия. Оно существует во всех европейских языках, слово «сибарит» (в английском и французском языках «Sybarite»; в итальянском и испанском — «Sibarita», а в немецком — «Sybarit»).
История о сибаритах, которая нравится мне больше всего рассказана Афинеем. Сибариты-конники, числом пять тысяч, носили поверх панцирей оранжевые мантии, а их лошади умели танцевать под музыку. Узнав об этом, хитроумные кротонцы побросали оружие и во время сражения заиграли на флейтах. В результате лошади сибаритов, вместо того чтобы идти вперед, грациозно затанцевали. Противник окружил всадников и, ссадив их с лошадей, быстро с ними расправился. Афиней рассказывает и о любви сибаритов к удовольствиям: «Некоторые дороги, что вели к виллам, с начала и до конца были укрыты шелковыми покрывалами. У очень многих жителей имелись подвалы вблизи моря. Вино туда доставлялось по каналам. Часть вина вывозили, часть доставляли в город на кораблях. Сибариты устраивали пиры и венчали золотыми коронами тех, кто делал это с особой пышностью. На публичных мероприятиях произносили имена благотворителей. Подчеркивался не только вклад в благосостояние города, но и великолепие их пиров. В этих случаях даже короновали поваров, готовивших изысканные блюда. У сибаритов были ванны с горячими парами. Они первыми ввели в обиход ночные вазы, использовавшиеся участниками пиров непосредственно на месте». (Этот обычай возобновили сибариты XVIII века. Много лет назад покойный герцог Аргайл показал мне такой горшок за экраном у подоконника в столовой комнате замка Инверари.)
Афиней рассказывает, что сибариты готовились к пиру за год. Если кто-то из поваров изобретал новый соус или блюдо, ему одному разрешалось готовить его в течение года и подавать королевской семье. По непонятной причине, тех, кто ловил и продавал угрей, освобождали от уплаты налогов. Такие же поблажки делали для красильщиков, окрашивавших ткани в пурпурный цвет. Шумных ремесленников перемещали на расстояние от города. Это были медники, кузнецы и плотники. Все то, что я здесь сообщил, не кажется слишком гедонистическим, тем не менее жизнь сибаритов оказала удивительное впечатление на современников и их потомков, слушавших о сибаритах с таким же жадным любопытством, с каким некоторые из нас прислушиваются к сплетням о голливудских звездах. Тот, кто читал Афинея и других авторов, писавших о Сибарисе, рассчитывал найти в их книгах что-то новое, однако ничего, кроме гастрономии, не нашел. Если пристрастное отношение к еде переходит все пределы, то оно превращается в чревоугодие, а значит, попадает в число семи смертных грехов.
Я расстроился из-за того, что не нашел местоположения Сибариса. Единственным человеком, верившим в то, что знает, где находился древний город, был Ленорман. Он говорил, что город находится под землей, его затянуло грязью и водорослями, скопившимися за столетия. Он предлагал богатое вознаграждение тому, кто обнаружит Сибарис. Желая развеселиться, я вспомнил абсурдный разговор, о котором прочитал в путевом дневнике Ориоли. Дело происходило по соседству, автор путешествовал с Норманом Дугласом. Им докучал надоедливый крестьянин по имени Томмазо. Он спрашивал у Дугласа, сколько стоит его шляпа, пальто, трость и так далее.
— А во что обошлись вам ваши часы? — спросил Томмазо.
— Понятия не имею, — ответил Дуглас. — Мне их подарил турецкий султан.
— Хотел бы и я, чтобы он сделал мне такой подарок. А ваша трость?
— Моя трость, — сказал Норман, — стоила мне восемьсот пятьдесят лир. Она сделана из дерева, которое произрастает только на острове Заморгла.