Если придет время нам возвращаться в Афганистан (а я надеюсь, что оно придет — Афганистан был и останется нашим ближайшим соседом, с которым Россия имела длительные дружеские исторические связи), то этот дом не следует восстанавливать в его прежнем виде. Его нужно разрушить до конца, поскольку он не несет ни одной черты, в которой бы отразились элементы русской или афганской самобытной культуры. В памяти он останется как пример неудачного сотрудничества в области культуры, когда в нее вторгаются не специалисты, а чиновники.
Не удивительно, что советский культурный центр был всегда объектом афганского подполья для планирования и свершения терактов, символом присутствия в стране враждебных оккупационных сил, пришедших установить чуждый порядок и сохранить антинародную власть. Заинтересованность в совершении теракта против культурного центра подогревался еще и тем, что он часто использовался афганцами для проведения различного рода совещаний и конференций, на которых присутствовали высокопоставленные партийные, государственные и военные деятели, дипломаты иностранных посольств. И поэтому взрыв здания или его обстрел реактивными снарядами мог вызвать многочисленные жертвы.
Один из таких обстрелов с противоположного берега речки Кабулки чуть не закончился для персонала центра трагическими последствиями, когда ракета пролетела мимо моего кабинета, разорвавшись во внутреннем дворике, а вторая угодила в угол здания, тяжело контузив нашего солдата из внешней охраны.
Мне часто приходилось выезжать к нашим войскам и видеть, как наши ребята стойко переносили тяготы войны. В частности, я вспоминаю выезд группы советских писателей на север Кабула, на Кундузскую дорогу, где душманы (повстанцы) постоянно обстреливали Кабул. Это место находилось в ложбине между горами. В так называемой «зеленке» — местах посадки деревьев, где прятались повстанцы. Нашим артиллеристам было приказано выдвинуться на передовую позицию и окапаться на каменистой высотке, чтобы взять под обстрел эту зеленую зону. Мы выехали где-то часов в 10 утра. Это была небольшая высота, но даже чтобы на такую высоту доставить орудия, нужно было затратить большое количество физической энергии. Чтобы защитить наши расчеты, было приказано закопать пушки. Мы попали как раз в тот момент, когда ребята под сильнейшим палящим солнцем долбили каменистую почву, оборудуя боевые ячейки и маскируя пушки в зоне обстрела. Ребята все были молодые — по 19–20 лет, еще мальчишки. Я еще тогда подумал, что ребятам выпала такая тяжелая судьба — сразу же после окончания школы, пройдя курс военной подготовки в армии, попасть на фронт, без флангов на самые опасные участки. Приходилось не только воевать с неприятелем, но и испытывать большие неудобства и тяготы армейской жизни. Афганистан — это страна с суровым климатом, где колебания температуры достигают летом до + 50 градусов, а зимой до -20. Жить на высоте 1700 метров над уровнем моря для афганцев считается нормой. В таких условиях не только воевать, но просто жить очень тяжело. Война в Афганистане была суровой школой жизни, и те, кто ее прошел, получили закалку на всю жизнь.
Пожалуй, самыми яркими впечатлениями афганского периода, которые остались в памяти — это посещения наших застав вокруг Кабула. Особенно запомнилось посещение 13-й и 15-й застав в долине Бехсабз, куда мы выехали с группой писателей, в которую входили Ким Селехов, Валерий Поваляев и другие. Эта поездка началась утром и закончилась поздно вечером. Сидя сверху на бронетранспортере, уставшие и запыленные, мы долго не могли прийти в себя от оглушительных выстрелов самоходки, обстреливавшей прилегающую высоту в течение всего времени нашего пребывания на 15-й заставе. Это был превентивный обстрел, чтобы помешать передвижению по горным тропам подвижных диверсионных групп душманов.
Наш бронетранспортер шел, плавно ныряя по пересеченной местности, которая была залита светом огромной луны, висевшей как будто прямо над нашими головами. При свете яркой луны долина и сама походила на лунный пейзаж. Вокруг не были видно ни одного огонька, вокруг, насколько видел глаз, была безжизненная пустыня.
Представлялось, что Бог заново создавал мир из первозданного хаоса. А ведь до войны эта долина была самая плодородная, славившаяся сочным сладким виноградом, который привозили не только в афганскую столицу, но и в другие районы Афганистана и Пакистана. Однако, за годы войны весь виноградник долины погиб, и его засохшие лозы, скрученные жгучими ветрами, в лунном свете казались кладбищем давно вымерших животных, останки которых были занесены песком. Некому было ухаживать за виноградником — все подались в горы воевать против «шурави» — советских солдат.
Не только по причине нехватки людей погибли виноградники бехсабзской долины. Даже если бы все крестьяне побросали бы оружие и вернулись бы в свои деревни, они все равно не смогли бы оживить виноградные лозы, потому что исчезла вода — она ушла под землю. Дело в том, что из-за нехватки воды, которая в Афганистане ценится на вес золота, крестьяне веками строили подземные колодцы, из которых вода использовалась для орошения земли. Эти колодцы (на местном наречии кяризы) представляют разветвленную подземную сеть ходов разного уровня, которыми стали пользоваться душманы, спасаясь от преследований или для укрытия при подготовке диверсионных вылазок против нашей армии. Часто, загнанные под землю, афганские боевики оставались в этих кяризах навечно, погребенные толщами земли после того, как их забрасывали гранатами.
Я и мои коллеги из советского культурного центра много работали в афганской армии. Работа носила пропагандистский характер. Приходилось видеть и смерть, и увечья, и ранения. В Кабуле находился Центральный кабульский военный госпиталь, в который привозили тяжелораненых солдат. Их там лечили какое-то время, чтобы дать организму время окрепнуть, а потом переправляли на нашу территорию. Когда мы приходили в палаты и видели наших раненых ребят, их было по-человечески жалко. Какая же тяжелая судьба им выпала — им, молодым, находиться за пределами родной страны и воевать с врагом чужого государства. Афганская война рассматривалась советским руководством не только как поддержка афганских коммунистов, пришедших к власти в результате Апрельской революции 1978 года, но и как защита южных границ Советского Союза. Солдатский долг наши ребята выполнили полностью. Проявляя героизм и лояльность к мирному населению.
Было огромным счастьем для нас остаться в живых. Как я уже говорил, однажды в мой кабинет залетела неуправляемая ракета, запущенная с противоположного берега Кабулки. Она проломила стену и вышибла дверь. Сам снаряд разорвался во дворе. В здании как раз накануне был афганский партийный актив. Повстанцы, через своих агентов, следили за работой нашего культурного центра. Днем они, конечно, боялись устанавливать свои ракеты, а под покровом ночи они в тот день успели сделать три запуска ракет. Но мероприятие закончилось, и, в общем-то, почти обошлось без жертв. Пострадал часовой из охраны. Конечно, эти неожиданные обстрелы создавали нервозность.
Другой случай произошел, когда мы с женой сопровождали делегацию из Азербайджана, которая приехала в Кабул в 1985 году на праздник 7 ноября. Душманы выследили делегацию и совершили террористический акт. К партийному гостиничному комплексу, в котором находилась делегация, подогнали легковой автомобиль, начиненный взрывчаткой. Делегация в тот день посетила школу и детский сад. Вернувшись в гостиницу мы отправились на ужин. После ужина нам по восточной традиции предложили душистый афганский чай. В этот момент раздался мощный взрыв, в результате которого погибло почти половина охраны этого комплекса. Члены делегации не пострадали, и наши афганские коллеги быстро и оперативно вывезли их с места происшествия.