Летом 1915 г. 9-я Баварская пехотная бригада заняла позиции западнее в Буа-д’Айи. Лес был полностью посечен снарядами, велась минная война. По обеим сторонам фронта копали штольни под вражеские позиции, куда закладывали мины и взрывали. Образовавшуюся воронку тут же занимали. Постоянно прислушиваться к стуку со стороны противника и по возможности предупреждать его действия – на это требовались большие нервы. Штаб бригады переехал в дом, занимаемый командиром конных егерей в Сен-Мийеле, их казармы располагались на краю местечка на переднем крае. Мой небольшой коммутатор находился в доме привратника, который делил его с какой-то престарелой дамой и ее внучкой, отдыхавшими здесь летом на даче и застигнутыми войной. В западной части городка жили оставшиеся три тысячи жителей, а рядом с ними квартировали части 6-го и 11-го Баварских пехотных полков и артиллеристы, которые заняли город и форт. В 11-м полку я встретил моих школьных друзей Лоренца, Франка и Баумана. Они повезли меня в Кан-де-Ромен, где Франк и его подразделение пулеметчиков отбили атаку на свои позиции. В кинотеатре Сен-Мийеля показывали старые фильмы с участием Чарли Чаплина. Мы часто засиживались в кафе «Лотарингский двор» или в нашем расположении во время затишья между боями. Телефонное подразделение 12-й Баварской бригады пехоты, которая располагалась по обоим берегам Мааса, обслуживало наш 3-й взвод под командованием лейтенанта Биркхофера. Приходил также лейтенант Ауэ, отвечавший за прокладку голого провода. Мы были довольны, как работает связь нашего штаба, поддерживаются в должном состоянии провода и улучшается связь на переднем крае обороны. Наша скромная техника еще не получила распространения. Миновал год спокойной позиционной войны в сотрудничестве с добрыми друзьями.
Перемены случились зимой 1915/16 г. – была образована группа Арендта, подчиненная лично мне. Она была великолепно оснащена. Кроме известного аппарата и усилителей, мы получили переводчика с французского языка, небольшой трехместный автомобиль «Опель-Малютка» на четырех колесах и шофера. С его помощью мы должны были как можно быстрее передавать последние разведданные в штаб, расположенный в Сен-Бенуа. К сожалению, их было не так много. Французы тем временем осознали как полезность для противника, так и опасность для них подобной «прослушки» и ввели строгие правила для телефонных переговоров. Наши попытки получить какой-нибудь результат в подкопах на глубине 20 м под французскими позициями в Буа-д’Айи или на берегу Мааса не привели к успеху. К скромному результату привела попытка на плацдарме у Шовонкура на другом берегу Мааса. Здесь окопы пролегали на расстоянии 300 м друг от друга. Ночные патрули смогли переместить телефонные кабели ближе к французским окопам. При этом мы обнаружили схожие с нашими проводами кабели противника и размотали их. Зимой 1914/15 г. французы предприняли здесь безуспешную атаку против 6-го Баварского пехотного полка. Трупы перед позициями посыпали известью. Меня охватило странное чувство, когда я, вжимаясь в землю под ослепительными сигнальными ракетами французов, лежал среди побелевших костей павших бойцов, которые всего лишь год назад были плотью и кровью и надеялись так же, как и мы. Наша самая лучшая телефонная линия пролегала вблизи наблюдательного поста на позиции тяжелых орудий французской батареи. У него было задание давать сигнал обстреливать в разное время дня мост через Маас. Мы слышали, как французский артиллерист докладывал о готовности открыть огонь по мосту, и мы могли теперь вовремя предупредить караул на мосту и перекрыть по нему движение. Мы услышали пристрелку батареи, и нам было уже известно, сколько экономно используемых снарядов будет выпущено по мосту. Потом обстрел закончился, и пришло телефонное подтверждение от противника. Движение могло быть восстановлено. Французы, подобно нам, ввели «опасную зону», которая протягивалась на расстояние до 3 км в тыл от переднего края. В ее пределах только в исключительных обстоятельствах можно было пользоваться телефоном. Иногда капитан Дрекслер, который теперь был еще дальше от нас, разрешал мне с моими товарищами съездить на «малютке» в Мец, отдохнуть и развлечься. Шофер понимал, что в свободные часы он должен научить меня водить. Поскольку у меня не было прав, я мог учиться искусству вождения только в отсутствие начальства.
Нас потрясла смерть отечески относившегося к нам полковника Драусника, командира 19-го Баварского пехотного полка, который за день до своей смерти 28 февраля 1916 г. командовал бригадой вместо раненого генерал-майора Егера. Словно предчувствуя свою гибель, он решил сфотографироваться на общем снимке.