— Книги, сударь. В Небесном мире о нашей с вами теме дня сочинили стишок. Наизусть Яша не помнит, не обессудьте.[10]
— Слова Богу. Больно ты зануден. Лучше будет, если мы поразмыслим о преимуществах бумажных книг над электрическими. Проведу параллель с прекрасным полом. Одно дело, когда барышня видна на фотографии или экране. А совсем другое дело, когда держишь её за руку, чувствуешь бархатистую кожу и слышишь дыхание. То есть и книги приятнее держать, чувствовать вес и слышать шелест бумаги.
— Бедненькому Яше тоже есть что сказать. Помнит ли барин, для чего маленький Гаргантюа применял гусят? — Вишнин ответил взглядом невинных очей. — Ладно, скажу прямо. Скверными книгами можно подтереться. А как вы это сделаете филем?
Идеалист схватился за сердце, запрокинул голову и обмяк. Перед ним возникла нюхательная соль.
— Ладно, приведу другое сравнение. В Небесном мире жил великий творец лубок-фильм Вальтер Дисней. Кое-кто заметил, что плохого актёра он просто стирает. То же применимо к электрическим книгам и вообще к филям. Удалил и гуляй смело. Или возможен поиск в тексте по указанному слову.
— Ты не мог сказать приличным манером сразу, негодник?! — проговорил Василий Леонтьевич громче обычного, едва придя в себя. Виноватый слуга опустил глаза. Искоса не смотрел. Не хватало ещё, чтобы лопнувшее барское терпение заменило его автоматоном.
Барин углубился в список того, что он мог бы найти.
— Не тот ли это иноземный зайте с диафильмами, что на просторах Рофии заменили исконно-посконным? Международные энциклопедические зайте скоро заменят Брокгаузом и Ефроном. Батюшки, для меня главнее книженции.
Кубусь сложил пальцы обеих рук.
— Насчёт одной из них. Бедный Яша напоминает: герой пана Гашека спекулировал дворняжками. В Небесном мире известен полицейский пёс по имени Мухтар. Допустим, любительская этимология проста. Имя будет состоять из слов муха и царь. Портрет государя императора засидели мухи.
Под бровями работодателя проявилось недовольство.
— Окажись рядом Фаддей Ш., тебя бы отправили в места не столь отдалённые. Признайся, ты придумал сам?
— Отнюдь нет, идея принадлежит пану Гашеку. У него портрет Франца Иосифа.
Барин вернул прежнее выражение глаз.
— Тебе повезло, что не нашего. За чужого правителя тебя не упекут в тюрьму.
Его нервозная рука снова обхватила конец рычага. Одно движение, и ступень преодолена.
— Ночью не засядешь, шибко он шумный. Словно намеренная оказия.
Горизонтальная и вертикальная рукоятки передвигали курсор. После манипуляций экран высветил коварную надпись:
«ÇЕЙ РЕСУРСЪ, ЗАЙТЕ БИБЛIОТЕКИ, ЗÂБЛОКИРОВАНЪ ПРОКУРОРОМЪ. ДÂ ЗДРАВСТВУЕТЪ ГОСУДАРЕВЪ ÇУДЪ, ÇАМЫЙ ГУМАННЫЙ ВЪ МIРѢ»
Попытки с остальными зайте привели к сходному результату.
Василий Леонтьевич уткнул в руки лицо, к тому времени между бровями и бакенбардами нарисовалось отчаяние.
Долгое время он не разговаривал с камердинером. Стало быть, не скоро обвинит в занудстве.
Продолжение следует.
Raswedtschik
Посторонний звук не пробьётся в обширное помещение, где шумит электромеханический компьютер длиной во всю стену и высотой до потолка. Операторы трудились по заданиям от десяти программистов и под руководством Михаэля Иоахима Швальбе, который получил звание юнкера, а недавно и эдлера (в обычной жизни — разведчика-нелегала Марка Иоганновича Кноппа). Он отнюдь не банальный офисный пролетарий.
Вторая половина мая 1909 года царила в природе и обществе. Швальбе непрерывно работал за компьютером имени Макса Планка. Дни не казались ему серыми и однообразными, если учесть, что в компьютере (слово «комп» здесь неуместно) часто возникала новая информация. Бывало, что резидент считал её достойной передачи в Центр. Будучи по сути шпионом, наш руссо-немец ещё ни разу не воровал физические объекты. Ничего не стырил, не сгэдээрил.
Когда другие болтали, нелегал опускал веки и стоически замирал, терпеливо слушая до конца. С большей охотой он выслушивал донесения других разведчиков при помощи связи по ларингофону. Старший сотрудник II группы Вёлер успешно действовал под легендой герра Хаузера. Точнее, под легендой журналиста Die Königswelt, отсутствовавшей в реальной истории прусской газеты консервативного толка. Её руководство оказалось до того патриотичным, что надумало газету переименовать, а точнее, перевести название на древневерхненемецкий: Diu kuningiskweralt. Другие пошли дальше и записали готским алфавитом. Личный указ кайзера Фридриха Вильгельма постановил, что для серьёзной страны такое было бы слишком. А Кнопп просто усмехнулся. Они бы ещё переименовали Берлин в латинский Berolinum!
10
Родион Сыромятин добавит: по его гипотезе, если бы Иванушки International появились на два-три десятилетия позже, они пели бы не о куклах, а о бумажных книгах. «Книжка Маши, книжка Паши, просто люди смотрят в гаджет».