Основной доход Степанычу приносил нефтебизнес, успешно работало его подпольное казино, по мелочам приносили прибыль гостиницы, рестораны, автозаправки, магазины, строительные фирмы и прочее.
Марсианин стал не личным водителем, как предполагалось ранее, а личным охранником Степаныча и сопровождал его повсюду. Как-то они обедали в одном небольшом ресторанчике, и Марсианин услышал определенный звук.
- Бильярд? - спросил он.
- Да, в соседнем зале играют, - ответил Степаныч.
- Почему бы и нам не сыграть?
Степаныч опустил вилку, внимательно и недоуменно посмотрев на Марсианина - просто так он ничего не ляпал.
- Если хорошая ставка будет, например, в миллион баксов, - добавил Ковалев. - Я таких игроков не найду, но ты Степаныч, я полагаю, сможешь. Кто-то сам играет, кто-то своего игрока может выставить - нам же без разницы.
- Ты, Коленька, не перестаешь меня удивлять. Ставки на бильярде... такого у нас в области еще не было. По мелочам, конечно, играют... это крепко надо обмозговать.
- Чего тут мозговать, сумеете людей найти - сыграем.
- Если ты проиграешь?
- Это исключено, Степаныч.
- Какую долю ты хочешь?
- Половину.
- Не много?
- Нет, не много. У меня игра, у тебя обеспечение - одно без другого невозможно.
- Хочешь половину... Я рискую миллионом. Чем рискуешь ты, Коля?
- Ты хотел сказать, что рискуешь выигранным миллионом из-за плохого собственного обеспечения, что деньги могут у тебя забрать силой и скрыться? Хотел бы я знать, кто посмеет это сделать в моем присутствии? Может быть и посмеют, тогда у нас к выигрышному миллиону добавятся несколько трупов. Но что поделать - сами нарвутся.
Степаныч пододвинулся ближе и глянул прямо в глаза Николая.
- А ты, Марсианин, не нарываешься?
Ковалев легко выдержал его взгляд, Степаныч перевел взор на бокал с вином, выпил глоток.
- Я не нарываюсь, ты прекрасно знаешь, что можешь доверять только мне одному. У тебя нет жены, детей и других близких родственников, у тебя есть Корней и Лопата. Ты знаешь, что вечно не живет никто и кому ты оставишь свою империю? Корнею с Лопатой?
Ковалев усмехнулся, заметив, как поперхнулся Степаныч от его слов, добавил:
- Вот и я о том же... А я молодой, перспективный и уважающий тебя человек, успешно поднимающийся по лестнице и способный в будущем принять твой бизнес в свои руки, ухаживать за могилкой и не забыть ее после пышных похорон, как бы это сделали Корней с Лопатой. Я понимаю, что ты об этом не думал, но это факт и от него не уйти. Мне не выгодно кидать тебя или обманывать, мне выгодно служить верой и правдой, чтобы потом поиметь все.
Ковалев допил свой бокал вина и смотрел, улыбаясь, на Степаныча. Тот нервничал, налил себе, выпил и спросил глухо:
- Мне тебя сразу пристрелить или через минуту?
Ковалев расплылся в улыбке, ответил спокойно:
- Не пристрелишь по двум причинам - во-первых не получится, во-вторых я прав, а за правду не стреляют. Тебя коробит, что я разговариваю с тобой, как с равным, а ты привык общаться с подчиненными? Но я же наследник и пусть об этом никто не знает. К тому же я не стану позволять себе лишних вольностей с шефом, но и пресмыкаться не собираюсь. Ты сам назвал меня Марсианином, вот, видимо, меня на Марсе и научили многому.
Степаныч ничего не ответил, встал и пошел к машине. Николай последовал за ним, усадил шефа и устроился рядом с водителем. Оба молчали, водитель не выдержал, спросил:
- Куда?
- Тебе какая разница? - ответил за Степаныча Николай, - сидишь, служба идет, зарплата тикает, скажут - поедешь, а пока не мешай шефу думать. Думать - это тебе не баранку крутить, тут мозги иметь надо, а не черепную коробку с серым веществом.
Ковалев затылком почувствовал, что Степаныч улыбнулся, через минуту он произнес:
- В гостиницу на Пушкинской.
Они подъехали, Ковалев выскочил из машины, открыл дверцу Степанычу. Тот вышел, осмотрелся и сел обратно в салон. Николай закрыл дверцу и тоже сел в машину.
- К тебе домой едем, Коля, - скомандовал Степаныч.
Ковалев назвал адрес водителю. В собственной квартире он не был уже давно. Степаныч прошелся по комнате, заглянул на кухню.
- Давно здесь живешь? - спросил Степаныч.
- После детдома получил. Девять классов закончил, пошел работать, но жил в детдоме. Исполнилось восемнадцать - дали эту комнатенку старую.
- С армией у тебя что, не призывали или бегаешь?
- Не призывали, видимо, там я с девятью классами на хрен никому не нужен. Может забыли или еще что.
- Девять классов... у тебя знаний явно не на девять классов.
- Влияние Марса, шеф, - ответил Николай.
- И язычок у тебя явно не пришитый. Что-то есть ценного в квартире?
- Альбом с фотографиями, больше ничего.
- Забирай альбом и свидетельство о праве собственности на хату. Отдашь свидетельство и ключи Лопате, сюда больше не вернешься. Поехали домой.
По дороге он спросил Ковалева:
- Ты не возразил и не поинтересовался про квартиру. Почему?
- Зачем воздух зря сотрясать, - ответил Николай, - жить у меня есть где, а задумками шеф не обязан делиться с подчиненными.
Они вернулись в коттедж Степаныча, где теперь постоянно проживал Ковалев, имея в нем свою комнату. Николай прилег на кровать в размышлениях - зачем шефу потребовалась его квартира? Ничего толкового на ум не приходило. Старенькая хрущевка, но в центре города, стоила миллиона два рублей. Хочет меня привязать к себе намертво? Если я не с ним, то и угла своего нет? Это вряд ли, не станет Степаныч так мелочиться, для него два миллиона, что для меня два рубля. Что он задумал?
Ковалев задремал так и не найдя подходящей мысли. Через час его разбудил вошедший Степаныч.
- Спишь? Извини, не знал, мог бы и позже зайти.
- Уже не сплю и внимательно слушаю, - ответил Николай.
Супер корректное обращение его насторожило. Степаныч никогда и ни перед кем не извинялся. Боится? Это вряд ли - в любое время может дать команду и пристрелят. Уважает? Пока не за что.
Степаныч сел в кресло.
- Я переговорил кое с кем, завтра в город приедет человек с игроком, мы встретимся с ними в ресторане Космос. Ты с игроком обговариваешь правила игры, играете на следующий день утром в том же Космосе, когда народа практически нет. Ресторан до обеда закроем для посетителей.
Вот оно что - не хочет портить отношения перед игрой и расстраивать. Все-таки на кону миллион долларов, понял Николай.
- Что за пассажир прибудет, чего от него ожидать можно? - спросил он.
- Про игрока мне ничего неизвестно пока, а пассажир - личность известная, богатая и гнилая, все, что угодно может сотворить. С такими, как говорится, в разведку не ходят.
- Ясно, Степаныч.
- Вот и ясно, - непонятно к чему произнес Степаныч и ушел.
Миллион долларов - сумма не маленькая и Степаныч был готов ее выкатить, поставив на почти незнакомого паренька. Он даже не захотел проверить меня за бильярдным столом, рассуждал Ковалев. Действия не поддавались анализу, а из этого выходило то, что он тоже совсем не знает Степаныча.
Вор Степаныч осовременился, хотя получил это звание еще по старым законам, отсидев два срока, не женился, не служил в армии и так далее. Не признавал апельсинов, то есть воров, купивших свой статус и не бывавших на зоне. Но жил в собственном элитном коттедже, что не соответствовало старым воровским понятиям, и имел огромный капитал в виде недвижимости, разных активов и наличности. Не женился и сейчас, хотя возраст еще позволял - пятьдесят пять лет не срок для мужчины.
Ковалев и Степаныч обедали в Космосе, когда в полупустом зале появились два незнакомца. Но одного Степаныч хорошо знал, они даже обнялись демонстративно, похлопали друг друга по плечу. Компания сразу удалилась в пустой кабинет директора. Ковалев ранее ничего не слышал о Васе Одинцовском. Мужчина до сорока лет с наглым выражением лица, явно из бывших спортсменов, на пальце воровской перстень. Второго, чуть постарше он представил сам: