Лука тем временем подошел к кобыле, еще раз оглядел хомут и спросил:
– Слушай, Иван! Откуда у тебя этот хомут?
– Ниоткуда: Сам я его сделал еще до революции, – ответил тот, перестав черпать воду.
– Значит, своедельский, не купленый и не ворованный?.. А ну, подойди сюда да скажи вот при Ганьке, что это за буквы на нем? – приказал Лука.
На деревянных, красиво выточенных колодках хомута пониже супони виднелись написанные багряной краской две буквы И и Л. Они хотя и выцвели, но были хорошо заметны. Иван, не торопясь, подошел с другой стороны, воровато глянул на буквы и, не задумываясь, ответил:
– Это, товарищ Ивачев, мое клеймо. Обозначает око Иван Леонтьевич.
– А может быть, Ивачев Лука? – спросил Лука, усмехаясь, обжигая Ивана полными злобы и бешенства глазами.
– Можно и так повернуть. Только хомут этот мой и клеймо мое…
– И не стыдно тебе, Иван? Врешь и не краснеешь!
– Я не вру, а правду говорю.
– Ах ты гад! – взорвался наконец Лука. – Спер у меня хомут и открещиваешься. Вот тебе за это! – размахнулся он и ударил Ивана но уху.
– Караул! Убивают! – закричал Иван, заслоняясь от Луки руками. А тот неотступно наседал на него и бил то правой, то левой рукой, а сам исступленно орал:
– Семеновцы мой дом сожгли, семью по миру пустили! А вы, сволочи, все, что не сгорело, к себе перетаскали! Убить вас за это мало.
Прижав Ивана к стене часовни, он схватил его за горло, стал душить. Ганька спрыгнул с коня, бросился разнимать их. Он схватил Луку сзади за руки, начал уговаривать:
– Лука Иванович! Товарищ Ивачев! Нельзя же так. Раз виноват он, ты его в ревком тащи, а не бей.
– Уйди, Ганька, не мешай! – закричал Лука, не отпуская Ивана и стараясь отпихнуть от себя Ганьку. – Таких гадов на месте давить надо, а ты заступаться за него вздумал. Уйди, а то…
– Не уйду! – повис на нем Ганька. – Ты же сознательный человек. Стыдно мордобоем заниматься.
Увидев прибежавшего на шум Никулу, Ганька попросил:
– Помогай разнимать! Тут дело убийством пахнет. Чего стоишь, как столб?
– Это не мое дело. Раз Лука Ивану морду чистит, он и ответит за рукоприкладство.
– Я тебе отвечу… Я тебе так отвечу… – хрипел Лука и снова крикнул Ганьке: – Да отвяжись ты от меня, сопляк! Не суйся, куда не надо, а то и тебе попадет.
– Пусть попадает! А убивать тебе человека не дам. У нас и без этого крови немало пролито, – твердил своецепкий, увертливый Ганька.
Отпустив Ивана, Лука размахнулся, чтобы ударить Ганьку. Тот моментально присел, и удар пришелся впустую. Лука, потеряв равновесие, упал на лед. Иван воспользовался этим и бросился наутек. Пока Лука поднимался и приходил в себя, тот уже одолел крутой бугор и скрылся в улице.
– От меня не убежишь! – крикнул ему вдогонку Лука. – Я тебя на дне моря достану!..
Потом подошел к Ганьке, сжимая кулаки, спросил:
– Ты, что, в защитники к Сухопалому подрядился? Вот возьму и утоплю тебя в пролуби.
– Ну, ну, давай попробуй! Какую я тебе межу переехал? – бесстрашно глядя ему в глаза, спросил Ганька.
– Нашел за кого заступаться, барахло ты этакое, – сказал, остывая, Лука. – Небось, сейчас к Семену пойдешь? Жаловаться на меня будешь?
– Конечно, пойду! Он с тебя стружку снимет. Раз украл Иван твой хомут, подавай в суд, а не дерись.
– Пошел ты к такой матери! Молод, чтобы меня учить… Лопатин! – повернулся Лука к Никуле. – Отведи Сухопалому его кобылу и скажи, чтобы в гости меня ждал. Я к нему сейчас с винтовкой приеду. Я ему покажу, как своих грабить.
Сказав это, Лука быстрым шагом пошел домой, а Ганька поскакал к Семену. Ни дома, ни в в ревкоме того не оказалось.
– Ты его в Царской улице ищи. Он к кому-то туда ушел, – сказал Ганьке сторож Анисим.
И Ганька поехал разыскивать Семена на Царскую улицу. А тем временем Лука прибежал домой, заседлал коня, схватил со стены винтовку и отправился к Ивану Коноплеву. По дороге заехал к партизану Гавриилу Мурзину и позвал его с собой.
– Поедем! – согласился Мурзин. – Надо этого Сухопалого проучить. Он такой ловкач, каких немного найдешь. Он наверняка не один хомут приспособил.
Никула только что привел в ограду Коноплева кобылу с бочкой, как туда нагрянули Лука и Мурзин. От крыльца на них бросился с хриплым лаем серый волкодав. Мурзин вскинул винтовку на руку, выстрелил и убил волкодава наповал.
На выстрел выбежали из избы жена и невестка Ивана. Завидев убитого волкодава, они налихомат заголосили.
– Где Иван? – наезжая на них конем, спросил Мурзин.