– А почему он разговаривал с вами? Что у него за касательство к комсомольцам?
– Вот тебе раз! Да ведь он же заведующий агитпропом в Дальбюро ЦК РКП(б). Пришлось ему и нам инструктаж давать. Часа два с нами проговорил. Толковый у тебя дядька! – закончил Рогожин с такой ноткой зависти в голосе, что Ганька рассмеялся и почувствовал глубокую симпатию к этому рабочему пареньку.
Коню предстояло одолеть крутой бугор. Видя, что он с трудом тянет воз, Рогожин крикнул Ганьке:
– Брось ты к черту вожжи! Давай лучше воз подталкивать.
Ганька закинул вожжи на спину коня и бросился на помощь к Рогожину, налегавшему на сани сзади.
Когда выбрались на бугор и отдышались, Рогожин сказал:
– Как я погляжу, Ганька, ты по всем статьям в комсомол подходишь. Первое, бывший красный партизан, второе, в ревкоме работаешь, а в-третьих, вся твоя семья революционная. Раньше я, грешным делом, и не думал, что среди казаков есть такие семьи. Ко всему к этому у тебя и грамота хорошая. Это тоже много значит. Из тебя со временем может настоящий комсомольский вожак получиться. Как думаешь, сумеешь за новый быт бороться?
– Бороться? А с кем бороться?
– С кулаками, с попами, с пьянством, темнотой и невежеством.
– Легко сказать, бороться! – задумался Ганька. – Это уметь надо.
– Научим, – уверенно сказал Рогожин и хлопнул Ганьку по плечу. – Доедем до твоей хаты, похлебаем чайку с устатку и начнем вместе действовать. Месяц у вас проживу, а сколочу крепкую ячейку, если ты помогать мне будешь. Деревня ваша вон какая большая. Сколько в ней дворов?
– Больше трехсот.
– Значит, молодых парней и девок достаточно. Есть кого в комсомол вовлекать.
– Беда, что грамотных у нас мало. В нашем краю я самый грамотный. Я все-таки пять лет учился, а другие всего по два да по три года в школу ходили. Это я о парнях говорю, девки почти сплошь неграмотные.
– Возьмемся пока за грамотных ребят. Сговорим таких человека три-четыре, а потом станем к другим подход искать.
Когда приехали в улыбинскую ограду и стали сбрасывать с саней кряжи, Рогожин спросил:
– Как твою мать зовут-величают?
– Авдотья Михайловна. Тебе, что, обязательно надо это знать?
– Конечно, обязательно. Я в командировке уже второй месяц болтаюсь, у чужих людей живу. Раз такое житье, прежде всего надо вежливость проявлять.
У Авдотьи Михайловны сидели гости. Это был Семен Забережный, поджидавший Ганьку, и Лука Меньшов из Чалбутинской со старшей дочерью Клавдией, которая два года тому назад вышла замуж, а через полгода овдовела.
Увидев Семена через окно, Ганька тут же сообщил Рогожину, что у них сидит председатель ревкома.
– Это мне кстати, – ответил тот.
Войдя в кухню вперед Ганьки, Рогожин снял с головы шапку и отвесил всем присутствующим общий поклон, потом пошел знакомиться.
Подойдя к седобородому Луке, он необычайно эффектно и ловко вскинул вверх сжатую в кулак руку, быстро разжал ее и, протянув для пожатия Луке, представился:
– Рогожин, дедушка!
Авдотье Михайловне он отрекомендовался уже по-другому:
– Вениамин, Авдотья Михайловна!
При виде красивой Клавдии он приосанился, расцвел в улыбке и, пристукнув своими солдатскими сапогами, с поклоном сообщил:
– Веня, девушка!
Семену, как человеку серьезному и облеченному властью, он отрекомендовался более подробно:
– Вениамин Рогожин, товарищ! Инструктор губкома комсомола.
– Это, что же, из Читы выходит?
– Так точно, товарищ! Разрешите раздеться, Авдотья Михайловна?
– Милости просим, милости просим! Раздевайтесь, молодой человек, да к столу пожалуйте.
Венька разделся, потом спросил:
– Где у вас можно помыть руки, Авдотья Михайловна?
– Полей, Ганя, гостю на руки, – приказала довольная почтительностью Рогожина мать и полезла в сундук за чистым полотенцем. Видя это, Ганька понял, что Венькина вежливость действует безотказно.
Когда Рогожин подсел к столу, не перекрестившись, Лука насмешливо спросил:
– Пошто лба-то не перекрестил? Не православный, что ли?
– Почему не православный? Крещенный по всем правилам, да только теперь неверующий.
– Неверующий?! – испугался Лука. – Тогда, паря, я, однако, с тобой за одним столом сидеть не буду. Грех На душу из-за тебя не возьму.
Авдотья Михайловна поспешила вступиться за Рогожина: