Их вид уже не был жалким и потрёпанным, как несколько часов назад, когда они пришли навестить больного отца. Лица их сияли, прямо-таки лоснились от удовольствия. Разве что жирно блестящие кудрявые волосы грязно-лимонного цвета были несколько всклокочены, да колечек на лице не было. Но все присутствующие знали: это они, новые любимцы эранийской публики – от лощёного элитария до грубовато-простецких обитателей не столь престижных кварталов Бет, Вав и Зайн.
Больничный коридор заполняли люди в пижамах и халатах, они почтительно остановились в некотором отдалении от братишек, робко и восторженно поглядывая на них. Гай с недоумением и даже некоторой тревогой оглядывался по сторонам: "Братик, что это? Что им всем нужно?" – "Ну, что ты, братишка! Это выражение любви и уважения к нам! После всех неприятностей… это, знаешь почему? Потому что мы, наконец-то, с блеском выполнили задание наших боссов!" – лоснясь от удовольствия и гордости, заявил Галь, успокаивая явно перетрусившего брата-близнеца. Он неодобрительно оглядел его распухшие тёмно-бордовые уши и постарался незаметно прикрыть их скудными по бокам лимонными кудряшками и прошипел: "Уши не трогай – некрасиво… Нас окружают наши поклонники!" Максим "заливался соловьём": "Это ж надо! Такие гости нас посетили! Та-а-а-акие гос-с-сти! Та-а-а-акая честь! Я надеюсь, любимцы эранийской публики не откажутся дать пару-тройку автографов кому-нибудь из своих поклонников?" Галь ухмыльнулся и покачал головой: "Право же, друзья! Мы тронуты! Но мы сейчас не очень располагаем временем. Только что мы узнали, что наш отец, который лечился тут в больнице, по приказу главврача ирии переведён в Шестое отделение, где ему будет обеспечен самый современный медицинский уход. Это же наш отец! Там, правда, ему придётся побыть в одиночестве, зато он будет препоручен квалифицированной заботе врачей-фанфаризаторов. До того с ним неотлучно пребывала наша мамочка. Она, конечно, несколько встревожена и расстроена разлукой с отцом… временно, конечно же, временно… Мы сейчас должны отвезти её домой и окружить самой нежной заботой. Вот почему мы не можем в данный момент уделить внимание преданным друзьям и сторонникам! Просим простить нас!" – и Галь махнул рукой, сделав Гаю знак. Они уж было хотели развернуться и начать пробираться сквозь толпу. Но Максим с ласковой настойчивостью вился вокруг них, держа в руках последний номер "Silonocool-News": "Ну, пожалуйста, хаверим, я давно хотел… э-э-э… пообщаться с вами, получить ваш автограф! А, может быть, можно получить билетик на какой-нибудь ваш домашний кружок в сопровождении силонофона? Или хотя бы стиральной доски вашей бабушки? А-а-а?" – проникновенно заглядывал он в глаза то одному, то другому брату. Галь никак не мог понять, кто этот тип в нелепом картузе. Он ни разу не видел этого худого шуплого блондинчика на концертах в "Цедефошрии".
Может, новичок, недавно в Эрании, а, судя по акценту, и в Арцене. "Прости, сколько времени ты в Арцене?" – "Да полгода всего… – нудно канючил Максим. – Я новенький, совсем новенький… вот тут дали работу санитара… Такое счастье!
Такое счастье! А о вас я много слышал. Я же для практики каждый день покупаю "Silonocool-News" и старательно прочитываю от корки до корки! Вот откуда я знаю о вас, что вы из известнейших в Эрании людей. И такие же мальчики, как и я… ну, чуть помоложе…" – "Ну, ладно, – мягко произнёс Галь, – приятно, что даже вновь прибывшие интересуются нашей современной культурой. Очень приятно! Давай твою газету, – и он размашисто расписался прямо поперёк статьи Офелии на тему нового пассажа Ад-Малека. – и вот тебе… – он достал записную книжку, вырвал оттуда лист и черканул ещё пару слов: – Это тебе вместо контрамарки. Подойди к устью "Цедефошрии", покажи сидящему там дежурному штилю. Он тебе даст билет со скидкой…" Галь покровительственно улыбнулся Максиму и потянул брата за рукав, намереваясь выскользнуть из толпы восторженно взирающих на них людей.
К ним пробилась молоденькая медсестра и уставилась на обоих братьев, переводя глаза с одного на другого. Вдруг она всплеснула руками и воскликнула тоненьким голоском: "О-ой! Да это же Гай! Га-ай! Ты меня помнишь?" – "Н-н-нет… Кто ты такая?" – озадаченно спросил Гай, глядя то на брата, то на окружающую толпу. Он снова схватился за уши, потом глянул на брата, покраснел и снова уставился на девушку. А девушка затараторила: "Да мы же с тобой в школе учились… Да, с Галем тоже, но с тобой… Я же Брурия, помнишь? Меня ещё девчонки за худобу прозвали Барби! А помнишь, как мы с тобой удрали с математики и целовались весь урок возле раковин для мытья рук… была контрольная, и нас сразу же после урока застукала математичка…" – широко улыбнувшись, напомнила Гаю девушка. – "Ну… да… Брурия… Это было круто… Но мы же были совсем детьми… Какой это был класс, пятый, шестой?" – "Какое это имеет значение! Я хочу, чтобы ты сейчас меня тоже поцеловал! Тогда ты говорил, что я здорово целуюсь… Помнишь, лапуль?" Гай растерялся. Ему вовсе ни к чему был этот вечер воспоминаний на глазах любопытной толпы, но он не представлял, как ему отвязаться от настырной Брурии-Барби. А что ему скажет брат, когда они, наконец-то, останутся одни? Неожиданно Брурия-Барби буквально присосалась к нему. Оторвавшись от парня и, восторженно глядя на него, оттолкнула обеими руками и, сияя своими огромными глазищами, пробормотала: "А ты всё так же хоро-о-ш! Ласковый и сильный! Теперь-то ты вспомнил маленькую Брурию, которая теперь Барби? Надеюсь, не забудешь?" – и, помахав обоим близнецам рукой, исчезла, оставив Гая в неловком недоумении.
Неожиданная встреча и жадный интерес присутствующих отвлекли братьев от всего остального. Максим незаметно выбрался из толпы и испарился. Подальше от греха – покуда братишки не вспомнили, зачем они пришли сюда, покуда не врубились, где могли его, Максима в картузе, видеть.
Близнецы слегка обалдели от столь бурного и неуёмного выражения симпатии к ним со стороны незнакомых людей, да ещё и из того круга эранийцев, с кем они старались почти не иметь дела. А тут ещё эта бойкая, настырная Брурия-Барби!..
После рейдов к упёртым антистримерам, после начавшихся весёло и захватывающе, но превратившихся в нечто безрадостное, поездок по запутанным просторам "Цедефошрии" в компании ожесточённых виртуозов, они успели забыть, что они были из первых организаторов популярных домашних кружков по азам фанфарологии, кружков, ставших у далетариев за короткое время весьма престижными. А тут – такое яркое напоминание! От этого одного немудрено было забыть всё на свете, в том числе и – ради чего они оказались в этом коридоре.
Пока близнецы Блох купались в лучах нежданной славы, испускаемой восторженно-шумными обитателями 2 этажа больницы, Хели удалось без проблем провести тихую, безучастную Рути мимо возбуждённой толпы, по коридору, к лифтам…
Галь и Гай, наконец-то, выбрались из постепенно рассасывающейся толпы всё ещё оглядывающихся на них обитателей и персонала больницы. Галь строго посмотрел на брата, жёстко схватив его за руку: "Что за Барби? Что-то я не помню, что она с нами вместе училась… И почему она на тебя внимание обратила, а не на меня?" – "Я… я… я… не знаю-ю-ю… брат… – заикаясь, заскулил Гай, пытаясь высвободить руку из клещевого братнина захвата. – Наверно, она помнит нас обоих, но почему-то решила обратиться ко мне. Может, это как раз был ты, что вместе с нею прогулял математику и целовался по закоулкам школы… Или я тоже прогулял, а целовались мы с нею вместе. Спроси у неё, почему она ко мне обратилась…" – "И что это за имя такое странное – Барби?" – "Она ж сказала, что её звали Брурия, а Барби – это вроде ник… или потом поменяла… на американский лад…" – продолжал мямлить Гай. – "Ладно, пошли. Надо мать поскорее забрать и доставить к Тимми прямиком. Иначе опять окажется, что мы недовыполнили задание…" – решительно рубанул Галь, и они зашагали по коридору, заглядывая во все комнаты.
Зашли в ординаторскую, в сестринскую, в процедурную… Но матери нигде не было, лечащий врач уже ушёл домой. Дежурные врачи просто не знали, о чём их спрашивают эти два потрёпанных дубона, и недоуменно пожимали плечами. Близнецы продолжали поиски…
Они вышли на полутёмную лестничную площадку покурить. Когда, задрав в наслаждении головы кверху, они ловили свой особый кайф, кто-то неслышно подошёл к ним сзади. Братья были схвачены за локти, крепко прижаты друг к другу, откуда-то сзади и сверху протянулись руки, и сначала у одного, потом у другого вытащили изо рта сигареты. Так же в молчании им завязали рты и глаза. Всё произошло так стремительно, что они, не успев выйти из состояния полу-возбуждённой нирваны, не успели среагировать. Они не знали, куда их ведут, только ощущали, что невольно наступают на ноги и толкают друг друга. Потом их куда-то везли в лифте, и эта поездка показалась им очень длинной, как будто лифт нёс их то ли в облака, то ли к центру земли.