После разговора с матерью Ширли целый день пыталась связаться с Реувеном, но безуспешно. Справиться у Бенци и Нехамы, вообще что-то сказать им об этом она не решилась, изо всех сил сдерживая растущую тревогу в себе. Ни Ренаны, ни Хели дома не было, они были внизу, и Ширли не с кем было поговорить, не у кого получить поддержку и утешение…
Реувен появился только поздним вечером и тут же постарался успокоить жену, нежно обнял её. Не выпуская Ширли из своих объятий, он начал с нервной усмешкой рассказывать об их с братом приключениях – и ночью в студии, и целый день в полиции. Он прошёлся по салону, зашёл в спальню, постоял между кроватками, с нежностью глядя на сладко посапывающих во сне малышей, снова вышел в салон и подошёл к Ширли. Увидев тень сомнения на её лице, он повторил: "Я же дома – видишь? Стало быть, беседер!!!" После этого он только обмолвился, что при полиции появились части спецназа, теперь они называются "дабуры". Ширли вспомнила, что утром ей рассказывала мать по телефону и тоже произнесла это слово – "дабуры"… "Да, почти дубоны… – повторил с горечью и капелькой сарказма Реувен. – Снова Раханут в струе…" "Мама говорила о них… Говорит, братья уже не с ними… Откуда она-то знает? Об этом Офелия в новостях не сообщала…" – остановившимся взором уставившись на портрет Ноама на стене, прошелестела она, по щеке скатилась слеза. Реувен подошёл к ней и обнял её за плечи, поцеловав за ушком: "Я же с тобой, так чего ты боишься? И мы же не одни – с нами вся Неве-Меирия, я уверен – вся Арцена!" "Да, дорогой, я забыла тебе сказать: у нас снова будет маленький. Я на днях была у врача… – неожиданно тихо произнесла Ширли и добавила: – И у Ренаны тоже…" – "Ты серьёзно? Как здорово! – и он обнял и крепко поцеловал жену, удерживая её и поглаживая по голове, серьёзно добавил: – Вообще-то, нетрудно было догадаться… – хитро прищурился он. – Но… Ты не должна нервничать, ты же знаешь! А маме ты сказала? Она же звонила…" – "Нет ещё… Потому что она настаивает, чтобы мы отсюда уехали. Будет ещё сильней давить… – и, помолчав, добавила: – А твоим маме и папе мы попозже скажем… Хотя Нехама, я думаю, знает…" Последний угав Прошло два месяца. Обитателей Гиват-Ноам никто не беспокоил, даже повестки перестали им вручать. Дело с конфискацией компьютера удалось замять, и оборудование удалось восстановить. Закончили и запустили в Интернет ещё несколько короткометражных музыкальных фильмов. Ширли с Ренаной успокоились.
Ширли, наконец-то, удалось зазвать мать к себе на шабат; до этого Рути наотрез отказывалась посещать караван, где жила семья её дочери. Встречались они в доме Мории, куда Рути приезжала несколько раз в месяц понянчить внуков.
Ширли приготовила вкусную первую трапезу, Рути с удовольствием слушала пение обоих близнецов за столом, кормила и ласкала внуков, потом уложила их спать.
Назавтра поутру они спустились по тропинке вниз – сначала к Доронам-старшим, а потом к Эльяшиву и Морие Бен-Шило. На пороге дома Ширли показала матери потрясающие утренние виды, открывающиеся им с вершины холма, продемонстрировала, как подросли два масличных дерева, посаженные в честь рождения близнецов.
У Мории всех ждал маленький сюрприз. В салоне на краешке дивана сидела 17-летняя дочка Амихая Лиора. На другом конце того же дивана – Шмуэль Дорон. Он с робким обожанием глядел на черноглазую, темнокудрую девушку, а она со смущённой улыбкой то поглядывала в окошко, то озиралась по сторонам, то кидала стремительный взор на Шмуэля и снова быстро отводила глаза.
Рути удивлённо уставилась на племянницу: "Лиора, ты разве нынче не у папы?
Почему?" – "А почему нет?" – тихо прошелестела девушка, не глядя на тётю. – "Ну, наверно, папа хотел бы тебя видеть дома почаще… тем более на шабат". – "Папа не возражает… Ты что, не знаешь, что я здесь давно живу?" – покраснела Лиора и тут же подхватила на руки малышку Наоми. Шмуэль посадил на колени Мотеле и принялся играть с ним. Это не помешало парню и девушке продолжать украдкой обмениваться робкими взглядами и улыбками.
Ширли тихо спросила Морию: "Ты знала?" – "Да, Лиора мне недавно призналась.
Оказывается, ваш Шмулик давненько на неё глаз положил: она же подружка Шилат!
Рано говорить, она ещё слишком юная, но… Если у них сладится, то Дороны с Магидовичами будут связаны ещё крепче… И дай-то Б-г, чтобы у детей Амихая жизнь сложилась удачнее, чем у него самого… – горько вздохнула Мория. – Он же такой хороший и добрый парень, а так у него нелепо вышло…" – "А мы-то всё не понимали, почему наш Шмулон ни с кем знакомиться не хотел…" – качнула Ширли головой.
И Ширли, и Нехама, и Мория рассказывали о своей жизни в Неве-Меирии. Мория в который раз звала сестру перебраться к ней и быть рядом с внуками; намекнула, что здесь у неё будет больше учеников. Рути недоверчиво покачивала головой и, лаская внуков, отвечала на это: "Мне было бы спокойней, если бы Ширли вернулась в Эранию – и за неё, и за детей. Тем более сейчас, когда… Постарайся уговорить мужа, дочка! Там бы он тоже нашёл работу, не хуже, чем в этой фирме, которой руководит не солидный бизнесмен, а мальчишка! И ты бы пристроилась, хотя бы в нормальное, нейтральное издательство, или в какой-нибудь женский журнал…" – "Мамуля, ты посмотри, как у нас потрясающе красиво! А какой воздух, какой климат! Не то, что в Эрании!" – "Не о том ты говоришь, дочь… Тебе о детях надо думать, об этих и… о будущем ребёнке… Я же вижу… Как хотя бы чувствуешь себя?.." Ширли удивлённо воззрилась на мать, покраснела и неопределённо мотнула головой.
Рути оказалась права: спокойствие оказалось временным. Настал день, когда реальность обернулась для обитателей Гиват-Ноам самой жуткой стороной, пережитое несколько лет назад откликнулось очень болезненными ассоциациями…
Ширли пешком возвращалась на Гиву, как обычно, забросив детей в мишпахтон.
Сегодня вечером была их с Хели очередь заниматься всеми детьми – и своими, и детьми Ренаны, которой предстояло ночное дежурство в приёмном покое. До вечера всех детей забирали из мишпахтона и из садика обе бабушки – Нехама и миссис Неэман, а к ужину их привозили домой отцы на машине Ирми. Это означало, что утро и большая часть дня у неё были свободны для домашних дел и творческой работы.
Предвкушая момент, когда можно будет сесть за компьютер и заняться новым сюжетом, Ширли взобралась по петляющей тропинке, подходила к каравану, отогнув ветку дерева, и… застыла в изумлении.
На пороге каравана, на низкой ступеньке сидела, нога на ногу, незнакомая молодая женщина явно светского вида. Она была худощава, на ней была коротенькая, открывающая живот, декольтированная маечка без рукавов и обтягивающие джинсы.
Длинные светлые не очень густые волосы трепал порыв ветра. Обращало на себя внимание, что глаза гостьи словно бы застыли в постоянном прищуре.
Гостья со странным недобрым любопытством озиралась по сторонам. Увидев приближение Ширли, остановила на ней взгляд прищуренных светлых глаз: "Прости, это не ты Ширли… э-э-э… в девичестве Блох?" – пронзительным голоском заговорила девица. – "Да, это я. Но… э-э-э… прости… Мы с тобой, кажется, незнакомы… Или?.." – "Вот именно – "или"!" – "То есть?.." – "Я когда-то училась с твоим братом Гаем в школе, потом два года, или больше – в гимназии Галили… Пока вы в Австралию не уехали…" – "Но я давно с братьями не в контакте! Мама говорила, что Гай как раз перед моей свадьбой неожиданно объявился и какое-то время жил у неё. Меня увидеть он почему-то не захотел, или не смог. Потом исчез, снова ударился в бега, вернее – мама помогла ему в Штаты уехать… Прости, а как тебя зовут? Так было бы удобнее общаться…" – "Я – Ализа. А я тебя, между прочим, помню: такая маленькая, худенькая, я даже не верила, что ты уже в школе учишься… Да ещё… словно закопчённая…" – это она добавила еле слышно сквозь зубы. – "Ну, да… Они меня отводили в школу, близнецы!" – "Их уже тогда можно было различить!" – "Точно! И всё-таки… ты уверена, что тебя интересует именно Гай, а не…" – "Нет! Галь, если кого и интересует, то женщин другого типа. Из-за него мы с Гаем рассорились, а потом вы почти сразу уехали в Австралию… Я его уже тогда любила… и… и… мне было очень тяжело…" – "Но что же мы на крыльце! Зайдём ко мне, выпьём кофе, побеседуем! Я, знаешь ли, детей забрасывала в мишпахтон и, как всегда, позавтракать не успела!" – "У тебя уже не ребёнок, а – дети?" – неожиданно широко распахнула глаза гостья и тут же снова их прищурила. – "Да! А что в этом такого? Во-первых, у меня двойня: мальчик и девочка. Во-вторых… Не понимаю, что тебя удивляет?" – "Да сколько тебе лет?" – "Ну, если ты ровесница Гая, то тебе 25-26, верно? – гостья молча кивнула. – Ну, а я на два с половиной года всего моложе братьев! И всё-таки, Ализа, что именно тебя интересует?" – спросила Ширли, ставя на стол тарелку с домашней выпечкой "от Шилат" и с улыбкой поясняя: