– Да.
– Ты еще не была дома, поэтому мне кажется важным осознать твои эмоции в контексте нашей работы. – Он улыбнулся.
– Я стараюсь не думать об этом, очень хочу оказаться дома и перепроверить, – призналась она. – Страх, у меня страх.
– Чего-то конкретного? – как всегда уточнил психолог, постоянно обращавший ее внимание на различия между беспокойством, тревогой и страхом. Она прикрыла глаза, чтобы разобраться в себе, снова потянула шею влево.
– Я боюсь, что квартира сгорела, весь дом сгорел. – Мурашки побежали по всей спине, по изящным рукам, тонким пальцам, и Надя открыла глаза, прогоняя образ обугленных стен, пустых чернеющих глазниц окон, рыдающих у подъезда людей.
– На сколько процентов ты веришь в то, что квартира сгорела?..
Надюша родилась в полной семье с мамой и папой, с бабушками и дедушками. «Осенний» ребенок не только потому, что появилась на свет в сентябре, а еще и из-за возраста родителей: уже по годам не лето, но пока не зима. Стоит ли говорить, как Наденьку оберегали?
Папа девочки трудился детским врачом. Педиатром он стал по призванию. Кажется, на курсе был единственным парнем. До выхода на пенсию он не скатился в цинизм и профессионально не выгорел в целом, но… его призвание стало тяжелым бременем для Нади и ближнего круга родни.
На первой встрече с психологом девушка сказала:
– У меня диагностированное ОКР, я очень-очень боюсь заболеть и… умереть. Я вообще всего боюсь. Я читала отзывы. Правда, что когнитивно-поведенческая терапия эффективна при лечении ОКР?
– Правда, я скину тебе ссылки на исследования эффективности лечения обсессивно-компульсивного расстройства посредством КПТ, – чутким голосом ответил психолог, – а кто поставил тебе диагноз?
Она ответила, они начали обсуждать цели, задачи, мотивацию, причины ее состояния. Хотя корни ее страхов, тревог и беспокойств и без того были ясны начитанной Наде, дочери главного детского врача городка, до общения с психологом.
«И ведь язык не повернется назвать его ипохондриком. Он ведь, редиска, реально находит все эти болезни, видит симптом и находит. И слово “редиска” я тут употребляю любя», – всплыли чьи-то слова, характеризующие отца, в голове Нади на самой первой встрече с психологом. Она тогда не вспомнила, кто и когда это сказал. Вообще провалов, темных пятен у нее было достаточно. Со временем, с ростом количества пройденных консультаций, она вспоминала все больше, словно открывала новые земли на планете по имени «Надежда». Молодой планете 25 лет от роду.
– Как же меня бесит мать Илоны, – сказала Надя, щурясь от заливавшего улицу солнечного света. Городская духота резко ощущалась после прохлады кинозала. Девушки смотрели российскую комедию «Развод».
– Чем? – спросила Люба.
– Она ужасная манипуляторша, просто кошмар какая! – возмущалась Надежда, поправляя прическу.
Они направились в сторону главной площади. Не дожидаясь вопроса, Надя продолжила:
– В целом мне фильм не очень понравился, хотя Витя этот вполне милый…
– Милый?
– Да! Он защищал эту истеричку, врал…
– Он врал, потому что боялся матери правду сказать! – не согласилась Люба.
– Чьей? Своей? – Надя остановилась, нагнулась и смахнула с носка туфли налипшую бумажку. «Откуда она взялась?» – подумала она, сказав:
– Да, там так показано, будто он начал врать ради себя, но по ходу всего фильма защищал бывшую…
– Как скажешь. А мать Илоны, соглашусь, чуть что сразу за сердце хваталась.
– Вот! Это мерзко и видно, как она подчинила дочь себе! У меня есть знакомый, который до сих пор со злостью вспоминает, как с ним мать поступала. Она начинала хвататься за сердце, причитать, что он убил ее. А он – господи, мальчишка! – рыдал: «Мамочка живи, мамочка прости!» Зато теперь она, мать его, удивляется, почему сын груб и не любит ее.
– Пипец!
– Знаешь, я сама росла с отцом, который боялся болезней, постоянно искал у себя симптомы и слишком пристально следил за моим состоянием. Поэтому меня бросает в дрожь от любого чиха, за родных переживаю, но мой отец хотя бы своим здоровьем меня не шантажировал. Не хватался за сердце, чуть что не по его воле. Ужас, какой бы я была, живя с матерью Илоны.
– Да нет, была бы невысокой, грудастой…
– Да иди ты. – Надя всплеснула руками. – Я не про фигуру…
– Да понятно все, шучу! – заливисто рассмеялась Люба.
Тем же вечером Надежда готовила ужин и краем глаза смотрела «Амели». Она вообще любила заполнять пространство шумом: музыка, кино, аудиокниги. Что угодно, только не тишина. Французскую комедию она видела когда-то давно, десятилетия назад. Пересмотреть (точнее переслушать, поскольку глазами в основном следила за приготовлением еды) фильм предложил психолог. Они с ним обсудили вопросы, на которые важно ответить в процессе картины или после. Их интересовала мнимая больная – персонаж запоминающийся: кудрявая, ворчливая, одинокая и ищущая проблемы в своем здоровье.