Дуняша пристально смотрит на Базарова.
Аркадий. Тебе хочется покутить, Базаров? Да, нам бы хотелось покутить, папаша.
Николай. Дуняша!
Дуняша. Что, барин?
Николай. Темного хересу. В буфете. И бокалы.
Она уходит в дом.
Что творится с этой девицей? А как поживает ваш батюшка, Евгений Васильевич?
Базаров смотрит на него отсутствующим взглядом. Пауза.
Ваш батюшка — он здоров?
Базаров. Полагаю, что да. Я его три года не видел.
Николай. Он ведь был в отъезде — да?.. Путешествовал?
Базаров. Ничего не знаю о этом.
Николай. А-а!
Базаров. Три года не видел его, потому что не был дома с тех пор, как поступил в университет.
Молчание.
Аркадий (быстро). Дайте-ка я расскажу вам об этом типе. В этом году он снова завоевал золотую медаль за ораторское искусство — третий год подряд. Николай. Замечательно!
Аркадий. Он также… (Базарову.) Нет, дай мне договорить… он также президент философского общества и редактор журнала. На редкость радикальное издание — университетское начальство запретило оба номера в этом году! Нас вызывали на дисциплинарный совет… помнишь? «Революционеры! Проклятые революционеры!»
Николай. Ораторское искусство — превосходная дисциплина. Превосходная! Я очень одобряю… это… это… ораторское искусство.
Павел. И на какую же тему вы… ораторствуете?
Базаров. Политика. Философия.
Павел. У этих предметов есть кое-что общее, так ведь?
Аркадий. Ну, будет, дядюшка. Ты же сам знаешь, что есть.
Павел (Базарову). И ваша философия?..
Аркадий. Нигилизм.
Павел. Как?
Аркадий. Нигилизм, дядюшка. Базаров — нигилист. И я тоже.
Николай. Интересное слово. Это от латинского — nihil, ничего, сколько я могу судить. Стало быть, это человек, который ничего не уважает. Абсолютно ничего.
Аркадий. Это человек, который ко всему относится с критической точки зрения.
Павел. Не все ли равно.
Аркадий. Нет, не все равно, дядюшка! Не надо понимать так примитивно!
Павел. Я — примитивно? Помилуй Бог!
Аркадий. Нигилизм начинается там, где подвергаются сомнению все идеи и принципы, как бы почитаемы они ни были. А это неизбежно приводит к выводу, что мир должен быть создан заново. (Базарову.) Я достаточно точно изложил нашу позицию, так ведь?
Базаров с безразличием пожимает плечами и разводит руками.
Павел. Итак, вы верите только в науку?
Аркадий. Мы ни во что не верим. В науку можно верить не более, чем в погоду, или земледелие, или плаванье.
Николай. Я должен сказать тебе, что земледелие теперь уже совсем не то, что прежде. За прошедшие пять лет я увидел, как техника земледелия шагнула вперед…
Аркадий. Я бы попросил тебя, папаша, не отвлекать нас от темы своими наивными замечаниями.
Николай. Прости.
Павел. Позвольте тогда простой вопрос: если вы отвергаете все принятые принципы[6] и правила, что двигает вашим поведением?
Аркадий. Я не понимаю, что значит этот простой вопрос.
Павел. В силу чего вы действуете?
Аркадий. Мы действуем в силу того, что признаем полезным. Полезное — сохранять, неполезное — выкидывать за борт. Однако самое полезное, что мы можем делать, это отрицать, отметать, отвергать.
Павел. Все?
Аркадий. Все, что не имеет пользы.
Павел. Все принятые нормы, всё — искусство, науку?
Аркадий. А какая от них польза? Все на свалку.
Павел. Вот так, с цивилизацией уже расправились.
Николай. Неприятие, Аркадий, несомненно означает разрушение, однако несомненно и то, что мы должны не только разрушать, но и строить.
Аркадий. Сперва нужно место расчистить. На данном этапе нашей эволюции мы не имеем права предаваться собственным фантазиям.
Николай. Я не о фантазиях говорю.
Аркадий. Иногда трудно понять, о чем ты говоришь, папаша.
Павел. И когда же вы начнете проповедовать открыто свое новое евангелие?
6
Павел произносит слово «принцип» на французский манер, «с» вместо «ц» и с ударением на последнем слоге.