— К делу! — перебил Конан, которому совершенно не интересно было слушать про кхитайскую обезьяну. — Я хочу выбраться в город. Что ты там обнаружил?
— Мне кажется, ты мог бы помочь мне...
И они углубились в разговор. Поначалу говорил один кхитаец, быстро, отрывисто, нанизывая слово на слово, точно бусинки на нитку, а Конан слушал и делался все мрачнее и мрачнее. Потом Тьянь-По замолчал, и тогда настал черед киммерийца. Он произнес всего одну фразу, но эта фраза заставила Тьянь-по расплыться в улыбке. Ученый похлопал Конана по плечу и быстрыми шажками удалился в дом, а Конан вернулся к конюшне.
Акме все же увязалась следом. Когда он смерил ее грозным взглядом, она украдкой показала ему кинжал, спрятанный в одежде.
— Я могу быть тебе полезной, — тихо сказала она одними губами, но он ее понял и махнул рукой:
— Ладно.
Особенных «дел» в Шадизаре у Конана как будто не было. Для начала он побродил по рынку, ненароком поспрашивал о знакомых ворах. Кто-то давно покинул Замору, кое-кого колесовали на площади. Несколько человек погибли в схватках с городскими стражниками. О новых личностях, процветающих ныне в Шадизаре, Конану рассказывали скупо и неохотно. Побаивались. Однако киммериец выглядел силачом-простофилей, поэтому в конце концов ему выложили почти все.
Среди местных воров сейчас заправляет некий Сардар, личность темная и мрачная. Поговаривали, будто он умеет связываться с духами умерших. И будто бы эти духи, под воздействием разного колдовства (а Сардар знает много заклинаний), выкладывают грабителю все, что знают, о семейных сокровищах. Где хранятся реликвии, где сделаны тайники, какие драгоценности имеют очень большую цену, а какие представляют собой дешевую поделку. Сардар — так сказали Конану — наносит удары редко, но всегда попадает точно в цель, и если уж он решится кого-нибудь обокрасть, то берет всегда наилучшее и действует безошибочно.
Все это очень не понравилось Конану. Такие люди, как этот Сардар, терпеть не могут чужаков, орудующих в «их» городе. Они присваивают себе всю добычу и ревниво ее охраняют от посторонних.
Конан не отказался бы сейчас от хорошего фамильного ожерелья. Или от десятка золотых браслетов. Деньги никогда не задерживались в руках киммерийца, какими бы крупными и сильными ни были его ладони.
Акме, которая повсюду следовала за ним, ежилась и плотнее куталась в свой шарф, когда киммериец заговаривал с шадизарскими ворами. Вероятно, кое-кто из местных грабителей знавал ее по лучшим временам, подумал Конан, и ей не хочется, чтобы знали о ее поражении.
Разузнав все, что хотел, Конан зашел в маленькую таверну на краю рыночной площади и взял вина для себя и своей спутницы.
— Тебе все равно не удалось бы удержать при себе банду, — сказал ей Конан, желая утешить девушку. — Ведь после смерти твоего мужчины разбежались почти все, не так ли?
— Трусы, — прошептала она. — Он собирал себе отряд не так, как другие предводители. Он брал только тех, кто от него зависел. Тех, кому спас жизнь, кого купил на невольничьем рынке или кого пощадил во время набега. Он думал, что они будут ему преданы. А потом, умирая, взял с них слово, что они станут служить мне.
— Никогда не предполагал, что Большой Пузан был столь наивен, — вздохнул киммериец.
Акме сверкнула глазами.
— Он связывал их заклятием, — сказала она тихо. — Поэтому они и подчинялись ему. Ну, теперь ты услышал все, что хотел, не так ли? Когда его убили, сила заклятия постепенно ослабла...
— Ясно, ясно, — прервал киммериец. — Избавь меня от подобных разговоров. Если бы Большой Пузан был жив, я лично прикончил бы его. Ненавижу, когда является какой-то умник и при помощи чар забирает у тебя волю.
Девушка промолчала.
Конан сердито выпил свое вино и заказал еще. Он обдумывал, как ему лучше встретиться с Сардаром.
Но, как выяснилось, Сардар уже все решил за них обоих, и вскоре к Конану за стол подсели двое. Оба обладали неприметной внешностью и к тому же прятали свои лица в тени.
— Ты спрашивал о человеке по имени Сардар, — тихо проговорил один из них. — Мы можем познакомить тебя с ним.
— Еще есть время остановиться, — добавил второй. — Если сегодня до закрытия ворот ты исчезнешь из города, то Сардар забудет о том, что ты интересовался его делами.
— Нет, нет, — неспешно отозвался Конан. — Мне очень интересно, не сомневайтесь. Сейчас допью вино, и пойдем.
— А это кто такой? — кивнул бандит в сторону Акме.
— Мой слуга. Молчаливый парнишка. По правде сказать, совсем молчаливых! — у него отрезали язык.
Бандит взял в руки одну из кос Акме и выразительно цокнул:
— А это что?
— Волосы, — сказал Конан. — А ты что подумал?
— Женская прическа.
— Говорю тебе, это парень! — рассердился Конан. — И у него нет языка. — Последние слова он особенно подчеркнул, адресуя их, скорее, Акме, чем своим собеседникам.
Все четверо встали и направились к выходу из таверны.
— Вероятно, существует возможность усиливать воздействие эликсира молодости на личное время каждого человека за счет личного времени другого человека, — говорил Малохай.
Узкие глаза Тьянь-По вдруг округлились.
— Ты хочешь сказать, что... нашел способ забирать время у одного и отдавать другому? — прошептал он, словно не веря услышанному.
— Приблизительно так, — важно кивнул Малохай.
— Но ведь это безнравственно, — сказал кхитаец очень спокойным тоном.
— Возможно. Пользуемся же мы услугами рабов, — возразил Малохай. — Мы забираем личное время у наших слуг и за счет этого увеличиваем собственное свободное время. Более того. Нанимая стражников, мы отдаем себе отчет в том, что они обязаны умереть вместо нас в случае нападения разбойников.
Тьянь-По, который совсем недавно пережил именно то, о чем говорил Малохай, молча кивнул. Однако в рассуждениях своего ученого оппонента он ощущал нечто крайне неприятное.
— Все-таки эти люди живут свою жизнь, — сказал Тьянь-По наконец. — Даже если они тратят ее на то, чтобы обслуживать пас. А забирать молодость — даже у никчемного, глупого раба... Нет, как хочешь, но это безнравственно. И кроме того, чужое добро никогда не приносит пользы. Послушай одну притчу, которая тебе все объяснит. Два человека делили наследство и никак не могли решить, кому взять большой горшок, а кому — маленький. Оба, разумеется, хотели получить большой. Когда они пришли к правителю, он велел: «Следует разделить наследство пополам. Разбейте оба горшка и раздайте обоим наследникам черепков поровну». Возможно, так получится и с разделенной молодостью.
— Бессмысленный подход! — возмутился Малохай. — Бессмысленный и умозрительных! Я предлагаю поставить эксперимент!
— Согласен, — медленно кивнул кхитаец. — Кто участвует?
— Между прочим, у меня длинный список шадизарских вельмож и богачей, — хвастливо заметил Малохай. — Все они умоляют меня продлить им жизнь. Любой из них готов попробовать эликсир хоть сегодня.
— А у кого ты намерен забирать время?
— Найдем, — уверенно сказал Малохай. — Главное — начать. Я хотел бы, друг мой, чтобы ты вел записи.
— Моим наилучшим каллиграфическим почерком, — заверил его Тьянь-По.
Сардар обитал в убогой покосившейся лачуге, стоявшей на окраине Шадизара, среди мусорных куч и дешевых притонов. Однако стоило Конану переступить порог, как он поневоле зажмурился от яркого света. Внутри лачуга выглядела совершенно иначе, чем снаружи. Ее стены оказались каменными. Снаружи их облепляла грязная солома, но это оказалась просто маскировка. С потолка на тонких цепочках свисали медные лампы, заправленные лучшим маслом. Отполированные бока ламп отбрасывали яркие искры, все блестело и переливалось. Чисто выбеленные стены были украшены золотыми кувшинами и кальянами для курения, стоявшими в многочисленных нишах, а под нишами стопкой лежали красивые султанапурские ковры.