73.
Переступив порог Петяшиной квартиры, Димыч вдруг с удивлением обнаружил, что готовности выстрелить - нет. Нет - и все тут, хоть смейся хоть плачь. Чудно; ведь, отвечая на вопрос Туза Колченогого, он говорил сущую правду! В такси, по дороге сюда, без конца представлял, как войдет, выхватит где-то раздобытый покойным Игорем ПМ с загодя досланным в ствол патроном и нажмет спуск! Поднимаясь по лестнице, прямо-таки сгорал от нетерпения покончить со всем поскорее!.. А - вот, поди ж ты...
- Ну заходи, раз срочное, - говорил тем временем Петяша, запахивая халат и затягивая узлом пояс. - Давай сразу на кухню. - Ты... не спал еще? - неловко спросил Димыч, которому как-то сразу стало некуда девать руки. - Спал, отчего же, - бодро ответил Петяша, прямиком устремляясь туда, где стояла джезва. - Кофе будешь? - Не похоже что-то, чтобы спал... Димыч готов был треснуть себя кулаком по лбу - такую злобу вызывало собственное замешательство. Едва ли не первый раз в жизни стряслось с ним подобное; раньше главным всегда было - внутренне подготовиться, проиграть в голове все необходимые действия, а дальше все выходило само собой... А сейчас он просто не знал, что делать! Так не пойдет. Нужно снова собраться; завестись как-то, что ли... - Не нужно мне, Петька, кофе, - значительно, с расстановкой сказал он. - Да ну? - весело удивился Петяша, продолжая колдовать у плиты. Видать, действительно с чем-то серьезным пришел... Тогда выкладывай, что у тебя приключилось. Хорошее дело - "выкладывай"... Чистое самоубийство - взять сейчас, да все выложить, как есть! Хотя... А почему - нет? Пока рассказывать буду соберусь с мыслями и... Или он первым нападет, тогда легче. А если опередит? Нет, не опередит. Не должен. Злость вдруг резко, без предупреждения, переключилась на Петяшу: Да что, в конце концов, мямлить?! Он заварил всю эту кашу, и теперь, несмотря ни на что, прекрасно себя ощущает, скотина, пока я эту кашу расхлебываю! К нему смерть его явилась, в метре от него сидит, а он бодр и весел! Н-ну, погоди... Посмотрим, что с тобой станет, когда... - Приключилось, - все так же веско, размеренно начал Димыч, следующее... На протяжении всего Димычева рассказа Петяша попивал сваренный на двоих кофе, покуривал сигару и не сводил с товарища задорного, чуть насмешливого взгляда. Он твердо знал, что затеянный Димычем громоздкий, нелепый и не шибко-то смешной розыгрыш - ничем иным все случившееся просто не могло оказаться - подошел к логическому концу, и готов был, дослушав расшифровку до конца, с достоинством хмыкнуть, так как ничего более подобные розыгрыши и не заслуживают. В рамки розыгрыша не укладывался разве что демон из бутылки, однако с этим можно было разобраться и после... Странно было другое: с началом повествования где-то внутри Петяши вновь зазвучал ритмичный, чуть глуховатый стук, точно Димыч вовсе не прекратил терпеливо барабанить во входную дверь. По мере развития Димычевой байки стук становился все громче, ритм его убыстрялся, пока не пришел в точное соответствие с биениями подстегнутого кофеином пульса, так что в конце концов голова Петяши наполнилась негромким, слитным рокотом. Ощущение от этого, впрочем, не доставляло ни малейшего дискомфорта. Напротив, казалось, будто именно этот стук и сообщает телу необычайную легкую бодрость, а мыслям - кристальную ясность. Рокот словно бы сжимал все Петяшино существо, подобно мощной стальной пружине. Сделалось даже малость страшновато - каких же дел натворит такая пружина, будучи высвобождена из тисков сжавшего ее звука! Петяша мог бы просидеть так, наслаждаясь новыми ощущениями, хоть всю ночь напролет, но рассказ оказался не столь длинен. - Поэтому теперь, - жестко, интонацией ставя жирную точку, сказал Димыч, - я должен... Петяша вдруг ощутил, как жаркая, веселая ярость переполняет тело. Значит, розыгрыш? Ладно же! Всякий розыгрыш должен быть достойно завершен адекватной на оный реакцией... - Не продолжай, человечек, - надменно, ударением словно бы придавая каждому слову особую ценность сказал он, одновременно с этим поднимаясь и принимая как можно более величественную (с этим определением наверняка согласится любой кинорежиссер, хоть единожды поставивший фильм с ужасами и мистикой) позу. - Ты явился убить меня, ничтожный, но вместо того умрешь сам! И смерть твоя будет ужасна... С этими словами Петяша картинно поднял руку ладонью вперед, зажав недокуренную сигару меж пальцев, на манер дротика. Лицо Димыча внезапно исказилось в гримасе непередаваемого ужаса. С грохотом опрокинув табурет, он вскочил; правая рука его змеей скользнула за пазуху...
74.
Излагая все, происшедшее с ним с тех пор, как они с Петяшей виделись в последний раз, Димыч изо всех сил старался сохранять хотя бы видимость полного спокойствия. Однако насмешливый взгляд сидевшего перед ним чудовища в образе человека не оставлял никаких сомнений: "личинка" откровенно развлекалась, наблюдая за развитием событий. А, может, вовсе - лажа все? - мелькнуло в мозгу. - Может, я просто свихнулся на хрен, а Петька принимает все за шутку? При этой мысли наработанная решимость едва не поколебалась вновь, но тут Димычу вспомнилось, точно еще раз прозвучав в голове, последнее напутствие Колченогого: - Что бы ни случилось, помни: "личинка" ничем не отличается с виду от обычного человека, твоего друга Пети Лукова. Не вздумай поддаться в последний момент, любое колебание - смерть! Подстегнутый этим воспоминанием, он быстро свел рассказ к концу, намереваясь превратить выстрел в эффектную завершающую точку, но "личинка" явно не собиралась оставлять последнее слово за ним. - Не продолжай, человечек, - звук голоса поднявшегося на ноги и сразу же сделавшегося выше, огромнее самой высокой горы Петяши едва не поверг Димыча на пол. - Ты явился убить меня, ничтожный, но вместо того умрешь сам! И смерть твоя будет ужасна... При этих словах сигара в пальцах поднятой Петяшей руки вдруг ожила, замерцала, окуталась кроваво-красным ореолом. Вне себя от страха, Димыч вскочил, с грохотом опрокинув табурет, выхватил пистолет и нажал на спуск. Вспышка ударила по глазам, затем, через невыносимо долгое, точно в замедленной съемке, время ушей достиг и звук выстрела. Димыч отчетливо знал, что не промахнулся, однако самого-то интересного - то бишь, плодов всех своих стараний - он так и не увидел. Все вокруг внезапно исчезло, растворившись во тьме.
Открыв глаза, Петяша обнаружил, что лежит на полу, причем голова его вот-вот брызнет, разлетится на мелкие ошметки, не выдержав нажима распирающей ее изнутри боли. Перед глазами плыли радужные полупрозрачные круги, как бывает, если, подняв взгляд к солнцу, поплотнее зажмуриться. Вдобавок, атмосферу кухни переполняла давно и прочно - с армейской службы еще - позабытая вонь пороховых газов. - Как ты? - тревожно спросила, присев подле него на корточки, Катя. Петяша поморщился. - П... пациент скорее жив, чем мертв... Что это, вообще, было? Катя неожиданно всхлипнула; в уголке ее глаза выступила крупная слезища. - Что значит "что"? Он же хотел тебя убить, он в тебя стрелял! Петяша резко сел, сморщившись от вызванного толчком всплеска боли. - Димыч?! Последовал еще один всхлип. Катя кивнула. Ни хрена себе - шуточки... По полу отчетливо тянуло прохладным по ночному времени сквознячком. Петяша оглянулся. В оконном стекле зияла огромная, крайне неаккуратного из-за торчащих зубьями осколков вида, дыра. Нет; Александр Македонский, оно конечно, герой, но стулья-то на фига ломать?! - Где этот свинтус? - устало спросил он. Катя молча кивнула в сторону кухонной двери. Димыч, и правда, был там лежал без движения на полу. Видимо, в падении он зацепил ногой батарею бутылок под раковиной, отчего злосчастная стеклотара раскатилась едва ли не по всей кухне. - Что с ним? - Я его... бутылкой, - прерывисто вздохнув, объяснила Катя. - Вы разговаривали, мне никак было не уснуть. Я - к вам, открываю дверь, вижу: он пистолет выхватил. Ну и... Придвинувшись к Кате поближе, Петяша ласково обнял ее. - Ну, так что же ты плачешь? Все - хорошо, могло куда хуже кончиться... Я ведь до последнего был уверен, что это он шутит так! Вот псих; надо же такого напридумывать... - Я уже не плачу... почти. Просто... просто мне сначала показалось, что он попал... Вот за это, подумал Петяша, псих он там или нет, я из него - точно душу выну! - Есть у нас какой ни то аспирин-анальгин? Дай, а то башка раскалывается. А я с ним сейчас разберусь... Боязливо переступив через бесчувственного Димыча, перегородившего проход, Катя отправилась в комнату. Петяша собрался с силами, встал, подошел к лежавшему ничком товарищу и бесцеремонно перевернул его на спину, не забыв отпихнуть ногой подальше оброненный им "макаров". Несколько хлестких пощечин не оказали на Димыча никакого действия. Тогда Петяша присел над поверженным на корточки. - А ведь не дышит, - озадаченно сообщил он появившейся на пороге с ярко-синей коробочкой в руках Кате. - И пульса вроде как нет... Ой, блллин, только этого для полного удовольствия не хватало! Поднявшись на ноги, он осторожно, стараясь больше не задевать тела, выбрался в прихожую и увлек отступившую с дороги Катю в комнату. - Делать нечего, - сквозь сжатые зубы процедил он, - не миновать нам нынче - милицию со "скорой" вызывать. Дело было так: вы сидели за столом, я варил кофе у плиты, а после пошел в сортир. Возвращаясь, увидел, что он вытаскивает пистолет, и ударил его бутылкой. Ясно? Катя кивнула. На глазах ее снова выступили слезы. - Петь... Что же будет? Тебя заберут? - Если и заберут, то ненадолго, - еще крепче стиснув зубы, ответил Петяша. Сам он вовсе не был уверен, что исход обязательно будет для него шибко благополучным. - А может, вовсе обойдется... Сняв телефонную трубку, он набрал "ноль-два". - Дежурный слушает, - отозвались на том конце после второго гудка. - У нас тут, кажется, труп, - Петяша вдруг обнаружил, что даже не представляет себе, что и как полагается говорить в подобных случаях. - "Кажется", или труп? Дежурному, судя по тону, очень хотелось спать. - Откуда я знаю, - слегка рассердился Петяша, - я же не врач! Мне кажется, что труп. - Адрес, - велел голос в трубке. Продиктовав адрес и дождавшись утомленного "Ждите", Петяша повесил трубку постоял в задумчивости посреди комнаты и лег на тахту. - На вот, выпей, - Катя подала ему стакан с шипящими на поверхности воды остатками растворимой таблетки. Приняв посудину, Петяша сел, залпом - ч-черт, гадость-то какая! проглотил лекарство и осторожно примостился головой на подушку. - Катькин... послушай, пока я не забыл. Там, в компьютере, начало нового романа - "Старая песня" называется. Заканчивать его будешь ты, это просто. Возьмешь на столе "Испанскую балладу" Фейхтвангера, сравнишь - и валяй, продолжай. Разберешься, в общем. Это - на случай, если меня... надолго. А сейчас я лучше посплю, пока дают, хорошо? Неотрывно глядя на него расширившимися, как-то вдруг потемневшими глазами, Катя кивнула, но Петяша уже не видел этого - едва выговорив последнее слово, он мгновенно провалился в сон, успев лишь подумать напоследок: Ох-х, провались вы все...