Глава первая, в которой героиня прибывает в Волчью Пущу ==========
Я ненавижу почтовые кареты! Поездки в неудобных, тесных, тряских ящиках на колёсах даже здоровых людей изматывают, а с моей спиной это была просто затянувшаяся пытка. От Порожищ до Озёрного, от Озёрного до Волчьей Пущи я пыталась устроиться на узком и жёстком сиденье так, чтобы как можно меньше беспокоить больную спину, но от тряски не спасал даже прихваченный с собой плотный и ровный, без комков, на заказ сшитый тюфячок. А ночами меня ждали трактирные постели, в которых каждый колтун свалявшейся шерсти или пакли впивался в потянутые мышцы осколком гранита. Всё долгое, болезненное и очень недешёвое лечение коту под хвост полетело с этой поездкой. Спасибо, хоть от Захолмья ехала я одна и могла как угодно выгибаться, корчиться и подвывать от боли, не беспокоясь о том, какое впечатление произвожу на попутчиков (впрочем, пока попутчики у меня имелись, я из последних сил соблюдала хоть какую-то пристойность).
В общем, я наконец добралась до цели моего путешествия, выползла из кареты и, слишком резко выпрямившись, охнула и вцепилась в распахнутую дверцу. Солнце сияло, небо синело, сады цвели, птички орали (не пели и не щебетали, а именно что орали), а я, едва замечая всю эту благодать, практически повисла на дверце, потому что встать прямо не было никакой возможности.
— Вашмилсть, — меня деликатно тронули за рукав.
— Чего тебе? — буркнула я, очень осторожно поворачивая голову. Парнишка, вернее, почти мальчишка, — усишки едва пробиваться начали, — с мордочкой простоватой, но в целом приятной, подошёл вплотную и даже руку протянул, чтобы подхватить меня под локоток.
— Вы ведь сира Вероника? Мне велено вас встретить.
Следовало бы спросить, кем это велено, но честно говоря, мне было плевать. Я хотела поскорее добраться до трактира и упасть на ровную и умеренно жёсткую поверхность. А для этого надо было выпрямиться и постараться хотя бы с посторонней помощью переставлять ноги.
— Минутку, — попросила я, прикрывая глаза. Так, держимся крепко, но пытаемся расслабиться. Вдо-о-ох на три счёта, выдох на один, но не резкий, просто глубокий и сильный…
Сквозь ресницы я видела, как парнишка выволок из кареты мой сак — ну да, я же на этот раз была приличной путешественницей, не наёмницей с заплечным мешком — и не забыл прихватить с сиденья тюфячок. Его он сунул под мышку, держа сак в правой руке, а левой взял-таки меня под локоть.
Я постояла-подышала, и боль понемногу отпустила. То есть, совсем не прошла, ясное дело, но уже не заставляла скрючиваться, точно древнюю старуху. Я отцепилась от каретной дверцы и пожалела о том, что с негодующим фырканьем отвергла предложение целителя походить некоторое время с тростью. Сейчас бы оперлась на неё, с другой стороны меня поддержал бы парнишка, и мы с ним более-менее бодро доковыляли бы до трактира. А так парень был на полголовы выше меня (что, впрочем, несложно) и мою навалившуюся на него тушку удерживал без особых усилий. Однако он ещё и тащил моё барахло… Как бы не сорвал спину тоже.
Словом, я решила, что здесь непременно закажу какому-нибудь столяру длинную крепкую палку с надёжной ремённой петлей… ага, и бледно-голубым булыжником в навершии. Буду ходить с посохом, чародейка Зима. Но пока что, увы, бедному парню пришлось чуть ли не тащить меня вместе с моей поклажей.
К счастью, идти было совсем недалеко, трактир стоял прямо напротив почтовой станции. Здание недавно то ли надстраивалось, то ли ремонтировалось всерьёз: свежей побелкой попахивало до сих пор, а желтовато-розовая штукатурка на северной стене, кажется, не до конца ещё просохла. Хм. Неплохо, похоже, идут дела у трактирщика в захолустном городишке на самой границе человеческих земель. Кто это сюда наезжает так часто и немаленькими компаниями, если в трактире понадобились дополнительные комнаты? Хотя… что за дурацкий вопрос? Достань контракт, разверни и прочитай имя нанимателя, вот тебе и ответ.
Мой провожатый, никого ни о чём не спрашивая, повёл меня наверх. Комнатка оказалась небольшая, но непривычно светлая. Окошко-то было обычным, только упитанной кошке пролезть, но побеленные потолок и верхняя четверть стен делали помещение светлее, выше и даже как будто просторнее. А ещё, радуя глаз усталой путницы, на полу лежала медвежья шкура. Я тут же сбросила на неё плащ и растянулась навзничь, давая отдых многострадальной спине. Я готовилась делать морду лопатой: «Ничего не знаю, мне так легче!» — но парнишка даже бровью не повёл. То ли навидался, работая в трактире, всякого, то ли был предупреждён, что едет бедная, несчастная, покалеченная девица, спину повредившая, на голову ушибленная…
— Я сестрицу пришлю, вашмилсть, — сказал он до того невозмутимо, будто постояльцы в этом заведении вообще имели обыкновение валяться на полу, — чтобы умыться помогла и переодеться, и всякое такое.
— Ага, — сказала я, прикидывая, дотянусь сама до шнуровки сапог, не вставая, или придётся просить помощи у служанки. Или отлежавшись немного, сяду в кресло и тогда уже по-человечески разуюсь, не извиваясь на полу. — Хорошо, я подожду.
Ждать пришлось недолго, только вместо служанки ко мне, похоже, заглянул сам хозяин, прямо-таки эталонный трактирщик, отличавшийся от большинства собратьев разве что великолепными усами. Увидев меня на полу, он характерным жестом потянулся к своей пояснице и, ни о чём не спрашивая, сообщил, что господин Каттен, целитель здешний, нынче в городе, вот как раз вчера вернулся с Нижних Бродов, так не послать ли за ним? Я, подумав и покривившись, кивнула: неделю отлёживаться в трактире совсем в мои планы не входило, а без лечения, просто пытаясь отлежаться, быстрее я на ноги не встану. Трактирщик, заметив мои гримасы, заверил, что у господина Каттена не руки, а чистое золото, и он не то что сорванные спины в один момент подлечивает, а чуть ли не умирающих на ноги ставит. Ещё он сказал, что сей же час пришлёт своих девчонок снять с моей койки тюфяк, а взамен настелить овечьих шкур в два-три слоя. Поскольку трактирную братию я поневоле знала неплохо и никогда раньше не замечала за этими господами особенного человеколюбия, я сразу спросила, чего от меня хотят в ответ.
Ну, ответ был обычным для трактирщика, получившего в руки мага: зима была нынче не в меру мягкая. Снегу-то лежало порядком, а лёд на реке встал поздно, несколько раз из-за оттепелей подтаивал, а потом рано и быстро сошёл. Его, ясное дело, запасли в опилках и соломе, но он уже «заплакал», а лето ещё даже не начиналось. А его милость Отто, баронский чародей, больно уж нос задрал. Забыл, видать, как в подпасках ходил в своё время. Недосуг ему такой ерундой заниматься, боевой-де он магик. Вот сира Фрида, наставница его, пошлите ей Девятеро удачного перерождения, та понимающая была женщина, никому не отказывала. Драла… то есть, брала, конечно, дорого, зато уж как поколдует — ух, как всё промораживало! Первые неделю-полторы молоко в погребе аж стрелками ледяными прошивало.
Я невольно хмыкнула. Да уж, магистр Ковена боевых магов — это вам не подпасок, кое-как обученный огненные шары метать.
— Мне до неё далеко, — с сожалением признала я. — Я могу, конечно, заморозить подтаявший лёд обратно, но как у сиры Фриды Ледышки, мне никогда не суметь.
— Так и не надо, — облегчённо выдохнул трактирщик. — Вы ж к нам на год, верно? — Ничего себе! Даже трактирщик знает, что за контракт я подписала. Прямо ностальгия зашевелилась по родным краям, где так же невозможно было хоть что-то сохранить в тайне. — А за год-то сколько раз приедете в ту же часовню? Заодно и ко мне заглянете, подновите чары-то, ежели что.
Я аккуратно, не делая резких движений, помотала головой:
— Нам запрещено брать два контракта разом, а работать без контракта запрещено тем более. Я не хочу вылететь из гильдии из-за горсти серебра. Завтра-послезавтра я могу просто расплатиться с вами за комнату, но и только.
— Так ведь вы ж, ваша милость, и после можете приехать на денёк-другой, а за стол и постель льдом в погребе расплатиться, — возразил этот хитрый жук-усач. — В один-то день туда и обратно скататься в наших местах не всегда выходит, а с больной спиной уж точно не стоит в оба конца разом трястись.
Я задумчиво хмыкнула: тут он был прав, пожалуй.