- Дура я беспросветная. Хорошие люди помирают, видишь ли, а я вот живу, зловредная, никому от меня ни тепла, ни холода. Как куда, в реанимацию сбегаю, попрощаюсь.
Шаповалов неузнаваемым лежал с прикрытыми глазами, с кислородной маской для дыхания и датчиком на груди, показывающим прерывистую работу сердца. Медсестра сообщила Любе, что пациент безнадежен, до утра вряд ли дотянет, жалко и очень...
Люба Цветкова постояла еще минутку у постели пострадавшего, всхлипнула тихо и домой помчалась, чтоб убедиться, что с сыном, слава богу, все в порядке. По пути в двенадцатую квартиру заглянула, к Марии Петровне, женщине религиозной дюже, и попросила за хорошего человека помолиться, Алексеем зовут, выжить он должен, Бога просить должна за него. Вот так от беспомощности иногда к небу обращаемся, больше некуда.
Чуда не произошло, природа, как всегда, победила. Я имею ввиду природные данные сельского молодого парня. Сердце Алексея к утру ритмично заработало вопреки всему. Шаповалов потихоньку возвращался к жизни, осмотрелся, свои руки недействующие осмотрел печально, друзей своих признал. Да, еще капитану передал, что верзил ночных он не знает, но одному метку на лице сделал шилом глубокую, и без врача никак ему.
Медсестра жаловалась на Алексея, что привередливый к еде, многого не кушает, а ему поправиться надобно. Даша тут же немедленно пирожков напекла с картошкой, капустой, а в воскресенье Цветковы завались с клеткой и Гариком, творога домашнего принесли и котлет превкусных. Гарик чирикал радостно, садился на плечо больному, приглашал отведать любимый творог.
*
Время и уход дали себя знать – проколы по телу стали заживать, головные боли приутихли, только пальцы рук бездействовали, не сгибались, нервная система их повреждена была. Лечащий врач, хороший мужик, пояснял, что тут операция нужна, которую мог бы осуществить лишь хирург Камышев в Одессе. Звонили они ему, просили очень, главврач подключался. И вот ответ получили – добро дали через восемь дней. Поэтому Шаповалова домой выпишут сегодня, а там вместе с лечащим врачом отправятся в Одессу. Помогать Леше взялись также Даша и Люба.
Леша, конечно, воспрянул духом и в шароварах больничных домой пошел, брюки не мог застегнуть свои сам. С Вирским в первый же день сад обошли, у макета зоны отдыха задержались. Тут-то капитан Савельев нагнал их и доложился, что бандиты задержаны, в больнице один с поврежденным глазом еще лежит, Осипов, парторг, юлит во всю, но ему также не уйти от тюрьмы.
Отец наведывался к Алексею, гостинцев привез. Кормили его на убой две знакомые нам дамы, часто навещали, особо Цветкова, соседка зловредная, но очень даже симпатичная, сынок у нее еще Славик, помните? А сегодня дядька в гости завалился с мэром и женой молодой, макет будущего сада одобрили.
- К сентябрю, надеюсь, очухаетесь с болячками, сразу и займемся «Долиной Роз», замечательное начинание – забота о трудящихся. Мосты заводу тракторному поручим соорудить, насосному – маленькие фонтанчики, мебельной фабрике – беседки, скамейки поручим... Нет, мусор на субботниках уберем, с музыкой организуем. Вам, Алексей, трестом озеленения поручим управлять, впервые, кажись, специалист у нас будет, а не управленец. Как не готовы? Дядька поможет, все будет на высоте, хату дадим в новом...
Проходя через дворик Светлана Ивановна, тетушка Алексея, внимательно оглядела Любу Цветкову, которая развешивала постиранные вещи, у калитки повторно оглянулась:
*
- Тебе в дорогу готовиться надо, а не гостей принимать и смазливых красоток. Видела, как на тебя смотрела. Ах, тетушка она, тогда другое дело. Присядь чуть на лавочку, подбородок вверх подними, так. Оброс весь, как партизан, побрить не умею, парикмахер далеко. Щетину немножечко подстрижем, форму образуем. Портреты революционеров смотрела давеча, их бороды. Как кого – Ленина, Дзержинского, Калинина. Помолчи, мне некогда, не закончила еще стирку. Так, поехали! Ничего получается, раньше врозь были, как у ежа… Все, в зеркало посмотри! Трешку гони! Лучше стало? На ученого похож, о глазах молчу. Просто посиди пока достираю. Леша, ты мне отпиши с Одессы, что да как...
Шаповалов сидел на солнышке и думал о предстоящей операции, которая может не дать положительного результата, и тогда он калекой останется на всю жизнь. Может, в деревню свою махнуть, преподавателем стать? Женщинам такой не нужен, думал бедолага…
- Что ты сказал? На операцию не поедешь? Зря усилия тратить? Поди сюда, Леша, помоги мне! Прищепки тебе на шею повешу, мне удобнее будет. Нагнись, вот. Ко мне подходить будешь и нагибаться в нужный момент, понял? Начали! Всю морду мне своей щетиной расцарапал, а так лучше выглядишь! Глаза прикрой, вижу куда заглядываешь, бесстыдник! Все будет хорошо, Леша, поверь мне. Конечно, можно поцеловать меня, вот чудак, спрашивает такое. Еще, еще чуть-чуть, а теперь моя очередь, нагнись, повисла я…
На вокзале провожали друзья его, врача благодарили за человечность, Вирский сообщил тихо другу, что Даша ребенка ждет, и крестный должен вернутся здоровым. Цветковы пожелали ему успеха и скорого возвращения.
*
Операция в Одессе длилась более трех часов, болезненной была, но, как заверил хирург Камышев, прошла успешно и надеяться надо на лучшее. После двухнедельной адаптации и длительных тренировок рук, Алексея домой отправили, пообещав восстановление правой руки полностью и частично лишь левой. Он доволен был результатом и вечерним поездом отправился. Поздно ночью, в районе одиннадцати, домой добрался, настроение бодрым было – вернулся! Вот и окна Любы еще светятся. Дорогу пересек быстро, в дверь постучался, решил повидаться немедленно.
- Хватит стучать! Кто там, заходите! Что, Леша? Здравствуй, с приездом! Заходи, не смотри на меня, расклеилась я. Недавно приболела... если можно так сказать. Вот видишь, Леша, операция успешно прошла, как и говорила. Да и толковать не стоит обо мне, залетела я. Что не поймешь никак? Помнишь, стригла когда бороду, прищепки доставала с груди у тебя и растаяла, забылась малость. Ты не причем, не смел ты такое сделать, и руки бездействовали у тебя. Я, и только я повинна в этом... Беременна я, понял, поэтому тошноты. Да, ребеночек там уже развивается, твой конечно. Радуешься чему? С ума сошел, просишь потрогать рукой живот мой, где... Но это... Зачем на колени встал? Руку и сердце предлагаешь мне?.. Постричь тебя надобно, колючий стал. Не тошнит меня более, Леша, но замуж согласна, ребенку отец нужен, очень даже. Нащипчикалась с тобой, Леша, тогда, забылись маленько, более не будем, правда?