Пока они продолжают препираться уже в гостиной, замечаю у порога объект «С», который завороженно на меня смотрит.
В глазах рябит от обилия розового - кружевная шапка с брошкой, стеганое пальто и лакированные ботинки. Под шапкой - светлые кудри.
- Пльивет, а ты пльинц? - спрашивает она, игриво склонив голову.
- А похож? - намеренно строго хмурюсь.
Внимательнее изучаю личико размером с мою ладонь.
По факту - полную копию матери. Будто в масштабе один к пяти уменьшили и веселую улыбку вместо вечно поджатых губ прикрутили. У них обеих узкий лоб, янтарного цвета глаза, обрамленные загнутыми ресницами, и румяные щеки. Ещё носы… Кнопкой.
Цешка прикрывает рот ладошкой.
- Нет, не похож, - выносит вердикт.
- А на кого похож?... - щурюсь.
- На папу пльинца.
Вздыхаю.
Возраст.
Что поделать?...
Семейство Побединских плавно перемещается на кухню, я следую за ними. Каждому выделяется по тарелке со странным зеленым пирогом и по стакану молока.
Останавливаюсь у окна и изучаю просторный сад. Услышав голоса, оборачиваюсь.
- Опять шпинат? - уныло тянет парень. Уличную одежду он сменил на огромные шорты и футболку. - А можно пиццу заказать?...
- Нельзя, - взяв его за плечи, улыбается итальянка.
- Давайте шпинат скормим Элькиному Сатане, чтоб ему поплохело.
Сам пошутил - сам смеется, а мелкая подхватывает, потом, правда, замолкает и, стрельнув в меня роковым четырехлетним взглядом, смущенно отводит глаза.
Типа заигрывает, коза.
«Я ГОТ» пыхтит, но ест свою порцию пирога.
- Дети, - голос матери становится похожим на дикторский. - Хочу познакомить вас с Владиславом Алексеевичем. С завтрашнего дня он будет с вами работать…
- … охранником, - киваю.
- Нянем, - она издевательски улыбается, поправляя свое ровное блондинистое каре.
- Телохранителем.
Хотя бы!
Дети переводят взгляд с меня на мать и обратно. Будто в пинг-понг играют.
- Отцом на час!... - придумываю сам.
Есть такая услуга «водитель на час», «жена на час», «муж…», в конце концов. Пусть будет и с отцом такая же история. Звучит лучше, чем нянь.
- Нам никто не нужен, мам, - заключает старший, полностью меня игнорируя, и поднимается со стула.
- Это не тебе решать, Леон.
- И не тебе! - выходит из кухни.
- Леон!...
Взглядом провожая парня, думаю, что великая и могучая «су-бор-ди-на-ци-я» ему неведома. Хозяйка дома словно мысли мои угадывает. Облизывает пухлые губы и недовольно дышит.
Разворачивается к столу.
- Маша, тебе нужно было выпить таблетки до еды, - вспоминает о младшей. - Пойдем.
Придерживая подол пышного платья, Кнопка спрыгивает с места и сразу обращается ко мне:
- Ты завтла пльидешь?
- Приду.
- Холошо.
Что ж тут хорошего?...
- А ты льюбишь мулавьев?
- В смысле есть? - озадачиваюсь.
- Почему есть?... Плосто.
- Не знаю…
- Ма-ша, иди сюда…
Кнопка отправляется за матерью, а я наблюдаю, как юная поклонница Сатаны хватает стакан, из которого только что пил молоко ее старший брат и, сдвинув водолазку, прячет его за пояс юбки.
- Потом на кладбище, ночью, закопаю.
Выходит, оставляя меня одного.
Снова смотрю на весенний сад.
Да уж...
Нервно потираю шею.
Чувствую, грустно точно не будет…
Глава 7. Федерика
- Думаешь, Коля не будет ходатайствовать об определении места жительства наших детей? - нервно интересуюсь, выходя из здания суда.
Закидываю лакированную сумочку на плечо и судорожно тереблю рукав приталенного пиджака. Побединский со своим адвокатом направляются к стоянке.
- Думаю, нет, Рика, - рассматривая моего бывшего мужа, словно таракана под микроскопом, брезгливо отвечает Кира. - Не нужны они ему. Так, просто тебя кошмарит, урод.
Словно сладким обезболивающим темные страхи баюкает. Легче как-то становится.
Дети - мое самое слабое место. Правда, сейчас оно будет прикрыто надежным щитом - бывшим сотрудником подразделения специального назначения. А это уже лучше, чем те хлюпики, которых присылали знакомые Андрея.
С Кирой Осиповой мы дружим со школьной скамьи. Она после одиннадцатого махнула в МГУ на юридический, я - в Высшую школу экономики, а затем «взамуж». И пусть для замужней жизни подруга не создана и всячески ее презирает, связь мы поддерживаем.
Адвокатов «Агата» подключать к судебному процессу по разделу имущества я не захотела, побоялась провокаций со стороны бывшего мужа, а Кира не отказала.
- Судья у нас Третьякова. Это плохо.