Такова наша цель: освободиться от эмоций, подчинить контролю инстинктивные реакции и стать духовными.
Лукреция помолчала. Поразмыслив, она спросила:
– А шесть?
Лицо Исидора Катценберга стало таинственным.
– Об этом слишком рано говорить. Постигните первые пять цифр, и вы сделаете огромный рывок вперед. Если вся моя жизнь послужит лишь этому, я буду считать, что сумел быть полезным.
Лукреция по очереди нарисовала цифры в воздухе.
– Один, два, три, четыре, пять… Странно. Цифры постоянно у нас перед глазами, но мы и не думаем искать в них какую-то информацию, кроме той, что нужна для расчетов.
– Люди недостаточно внимательны к тому, что их окружает, – грустно сказал Исидор Катценберг. – Они живут в мире предрассудков и думают, что знают все обо всем.
Его огромная фигура заколыхалась.
– Я надеюсь, что этот маленький доклад о цифрах, указывающих нам дорогу в будущее, убедил вас, что самый важный вопрос не «Откуда мы пришли?», а «Куда мы идем?».
Лукреция встала, перешагнула через книги и обошла помещение, чтобы рассмотреть висящие на стенах доски с газетными вырезками, фотографиями, рисунками и даже списками покупок.
– Наоборот, – задумчиво произнесла она. – Вы еще больше убедили меня в обоснованности моих действий. Если хочешь понять будущее, сначала надо понять прошлое.
Исидор Катценберг снял какой-то листок с доски и вытащил из-под кучи книг сумку на колесиках.
– Куда вы идете? – спросила девушка.
– Ну наконец-то правильный вопрос. Можете ведь, когда хотите. Куда я иду? В магазин. Мне нужны овощи и свежие фрукты.
– Можно с вами?
Они продолжили разговор на улице. Исидор вез скрипевшую ржавыми колесиками тележку. За пустырем, заросшим крапивой, тянулись улицы небольшого городка. Наконец они вышли на площадь, где напротив маленькой церкви невнятной архитектуры стояли за прилавками румяные, крепкие фермеры.
Исидор Катценберг был не из тех, кто делает покупки второпях. Он вдыхал аромат дынь, взвешивал на ладони манго, обсуждал с продавцом свежесть товара, щупал помидоры и авокадо, нюхал лук. Тщательно выбирая земную пищу, он не прекращал рассуждать.
– Завороженность прошлым тормозит прогресс человечества. (Я беру два пучка редиски. Вот эти, красные.) Если бы он думал только о будущем, ему было бы гораздо легче двигаться вперед. Поверьте мне, очарованность прошлым – это настоящая катастрофа. (У вас все груши спелые?) Посмотрите на страны, считающие, что они находят свое истинное лицо, возвращаясь к системам прошлого. Монголия начинает требовать наследие Чингисхана. Афганистан хочет вновь ввести законы 800 года. Россия мечтает вернуть царя. (Сколько я вам должен?)
Не умолкая ни на минуту, Исидор Катценберг достал из бумажника мятую купюру, высыпал обратно мелочь и принялся набивать сумку овощами и фруктами.
– Прошлое должно стать tabula rasa. Как в психоанализе. Люди погружаются в прошлое, чтобы снова и снова его пережевывать. Вместо того чтобы оглядываться назад, лучше было бы смотреть вперед.
Тут он пошел быстрее и немного обогнал Лукрецию, которая рысцой следовала за ним.
Вдруг из-за угла вынырнул автомобиль, дверца распахнулась, и девушку втащили в машину. Не успела Лукреция опомниться, как в рот ей засунули кляп и завязали глаза.
Исидор Катценберг продолжал говорить, ничего не замечая:
– Никогда, никогда не оглядывайтесь назад. Из-за этого забываешь смотреть вперед. Вот, например, если я не буду смотреть вперед, я могу налететь на этот фона…
Дверца захлопнулась с сухим щелчком, шины взвизгнули, машина рванула с места. В окне пролетавшего мимо автомобиля Исидор Катценберг заметил Лукрецию, бившуюся в руках людей в обезьяньих масках.
15. СОБИРАТЕЛЬСТВО
Бывший вожак приносит охапку ворсистых листьев.
Они помогут переварить мясо гиены.
Он не случайно собрал эти листья. Волокна зелени вызовут диарею, которая очистит желудок от кишечных паразитов.
Стая объедается листьями. Какая удача, что они и вегетарианцы, и мясоеды. Красное мясо их возбуждает, а свежие листья – успокаивают. К листьям добавляют несколько почти созревших фруктов. Так они избавятся от отвратительных газов, которыми страдает каждый, кто недавно ел мясо гиены.
У подножия дерева собирается группа гиен, желающих узнать, что произошло. Они находят останки своего собрата, привлекшие мух и ворон, и смотрят вверх, пытаясь разглядеть тех, кто позволил себе это надругательство.
Вожак бьет себя в грудь кулаками и щелкает языком, заявляя не только о том, что его стая убила гиену, но и о том, что остальные гиены должны быть готовы к повторению подобных событий.
Это исторический момент.
Хищник и добыча меняются ролями. Самки испускают истерические крики, насмехаясь над любителями падали. Их пронзительные вопли разносятся по всему лесу, и никто не слышит, как широкие крылья, рассекают воздух.
Тот, кто смотрит вниз, забывает посмотреть вверх.
Прежде чем кто-нибудь успевает подать сигнал тревоги, орел падает камнем вниз и, воспользовавшись неразберихой, хватает малыша, достающего из плода аппетитных червяков.
Члены стаи, разинув рты, смотрят, как визжащий младенец уносится вверх.
Это тот самый малыш, которого мать боялась спускать на землю. Она держит его так крепко, что орел поднимает в небо и ее.
Орел взлетает медленно, и ОН, решив рискнуть, быстро взбирается на верхние ветки.
Время словно останавливает свой бег.
Отягощенный двойной добычей, орел толчками набирает высоту. Мать находится еще на уровне веток. ОН прыгает в пустоту, вытянув руки вперед. Будь что будет. ОН успевает ухватить ее за ноги. Они все вместе неподвижно висят в воздухе. Затем мать с криком разжимает руки.
Освободившись от балласта, орел взмывает вверх, цепко держа свою маленькую добычу.
ОН падает на землю. Гиены немедленно набрасываются на него, в последнюю секунду ОН успевает вспрыгнуть на нижние ветки дерева.
Орел продолжает подниматься в небо. Самки бросают в него незрелыми плодами, но хищник уже далеко.
Украденный ребенок кричит, взывая о помощи.
ОН смотрит на парящего в небе малыша и думает, что ребенку, быть может, повезло. Ведь он летит. Кто из стаи может похвастаться тем, что хоть раз в жизни познал это ощущение? Никогда, как бы ОН ни подпрыгивал, ОН не сможет подняться так высоко. Как жаль.
16. СКВЕРНЫЕ ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА
Лукрецию вталкивают в помещение, полное каких-то скрипов. Заставляют сесть на стул и связывают руки за его спинкой. Она ничего не видит и слышит лишь невнятный шум. Ее ноги привязаны к ножкам стула.
Она вырывается, но ее скрутили так крепко, что это бесполезно. Более того, Лукреция чувствует, что ее похитителям нравится смотреть, как она бьется в своих путах. Через несколько минут она затихает и перестает подавать признаки жизни. Неподвижная добыча всегда возбуждает хищника больше, чем убегающая. Так и случилось. У нее вырывают кляп изо рта и снимают повязку с глаз. Она сглатывает, пытаясь смочить пересохшее горло, и щурится, привыкая к свету.
Серые облупленные стены, грязные стекла, пыльный цементный пол. Лукреция на заброшенном заводе. Пахнет плесенью и ржавчиной. На нее смотрят трое довольно крепких мужчин в обезьяньих масках.
Они не сняли маски, и это немного успокаивает ее. Значит, они намерены в конце концов отпустить ее и не хотят, чтобы она их узнала.
Один из мужчин подходит к ней и берет за подбородок:
– Что вы делали в квартире профессора Аджемьяна?
Лукреция усмехается:
– А, так это вы тот незнакомец в маске, которого я уже имела возможность проучить?
– Действительно, – пробормотал он. – Хорошо, что напомнили.
Он отвешивает ей такую пощечину, что голова девушки откидывается назад. На щеке отпечатывается красный след ладони. Лукреция чувствует во рту вкус крови. И ощущает выброс адреналина. Теперь ей очень хочется померяться силой с противниками.