“Ваша жена в критическом состоянии…”
Только сейчас вдруг понимаю, что не знаю ничего о Дане. Что с ним? Он в порядке? Он тоже в больнице? Какое состояние у него? Почему мне ничего не сказали? Схватив телефон, набираю номер Таси снова и снова, пока в какой-то момент не слышу в трубке “Абонент не может принять ваш вызов…”
Я понимаю, что телефон, скорее всего, отключили. Или же села батарея, но все равно не могу себя накручивать. О сыне ничего не сказали. Ни слова. Мысли, которые лезут в голову, разъедают там все. Я раз за разом прокручиваю в голове все сказанное медсестрой, пытаюсь вспомнить, не упустил ли чего, но нет.
Она сказала только про Тасю.
Как только автомобиль останавливается возле клиники, я бросаю смятые купюры на переднее сидение и выбираюсь на улицу. Останавливаюсь возле приемного, спрашиваю о поступлении и называю фамилию Таси.
Мне практически сразу говорят, что она в реанимации и к ней нельзя.
— А ребенок? — интересуюсь. — С ребенком что?
— Пациентка беременна?
— Нет, она ехала с сыном. Что с ним?
— Хм… одну минуту.
Она куда-то звонит, уточняет, хмурится. А мне хочется схватить ее за халат и притянуть к себе, чтобы ответила мне тут же, где мой сын. С трудом удерживаю себя в руках, стою и жду вердикта, который меня не радует:
— Ребенок не поступал.
Мне кажется, эти три слова хуже пулевого ранения. Хуже всего, что я чувствовал в этой жизни, потому что если не поступал в больницу, значит…
Нет-нет-нет.
Это не может быть правдой, я отказываюсь верить. И начинаю думать, что Даню просто забрали в другую клинику. Достаю телефон, и понимаю, что у меня расплывается экран перед глазами. Надо дать распоряжение ребятам, чтобы рыли информацию об аварии, о Дани. Но сердце бухает так сильно в ушах. Кажется даже в глазах эта пульсация отдает.
— Я могу подняться в реанимацию и поговорить с врачом? — хрипло интересуюсь у девушки.
Она сначала мнется, спрашивает документы, удостоверяющие о том, что я родственник, спрашивает есть ли у меня бахилы и шапочка, я ей на это ничего не отвечаю. Какие, блять, бахилы?
— Только придется подождать, врач еще на операции.
Видимо, взгляд мой она читает без слов. Называет этаж реанимации, и всучивает мне в руки ворох чего то голубого. Поднимаясь по лестнице, я понимаю, что это тонкое полотно халата, бахилы и шапочка. Напяливаю все это на ходу. Сажусь в кресло и печатаю Алексею, чтобы он срочно нашел мне всю информацию о том куда увезли Даню. Затем прикрываю глаза, выдыхаю и гоню от себя мысли о нем. Больше в данный1 момент я ничего сделать не в состоянии. Не сейчас.
Сначала мне нужно разобраться с тем, что происходит с Тасей. Где она, как она? Насколько критическое состояние и что я могу со своей стороны сделать? Деньги, лучшие медикаменты, дом на Мальдивах для врача. Я на все готов, лишь бы спасти их обоих.
Но когда врач выходит и смотрит на меня, я отчего-то сразу понимаю — никакие деньги не помогут.
Глава 49
Лицо врача, вышедшего ко мне, слишком говорящее. Он машет головой в сторону операционной и сухо поджимает губы, переводя взгляд уже на меня.
— Родственник Авдеевой?
— Муж, — хрипло говорю я, поднимаясь с места.
— Состояние у нее сейчас средней степени тяжести. Повреждения не обширны, все от нас зависящее сделали. Наблюдаем.
Я киваю, и только рот открываю, собираясь заикнуться о посещении, но врач понимает меня без слов.
— Вам туда нельзя. Да и делать здесь нечего. Она не придет в себя еще часов десять. Минимум.
У меня в этот момент начинает трезвонить телефон, но я скидываю, потому что вижу, что врач не договорил. И так и есть. Мужчина оборачивается, поджимает губы, снимает свою шапочку и отходит немного в сторонку, а затем с крайне недовольным видом спрашивает меня:
— Давно она на наркотиках сидит?
— Что? — задыхаюсь я, и опять словно отправляюсь в прошлое.
Это похлеще удара под дых, да что там, это еще хуже удара по яйцам. Все перед глазами переворачивается с ног на голову, и напоминает дурной сон. Слишком дурной сон, я всмариваюсь в хмурое лицо врача, задерживаю взгляд на его усталых глазах, и прытаюсь найти связь с реальностью. Тася. Тася. Тася не Оксана. Тася…
— Моя жена не употребляет наркотики, — давлю я из себя, каждое слово. Говорить тяжело, но верить отчего-то наоборот просто.
— Анализы выявили…
— Врут ваши анализы, — перебиваю я его, не давая договорить, — либо… либо, — тяжело выдыхаю, — ей что-то подмешали или… какие именно вещества нашли?