Европейские монархии постнаполеоновского периода были уже ни теми, каковыми они являлись до первой волны революционных потрясений. Противостоять наполеоновской экспансии представлялось возможным лишь при апелляции к национальным чувствам. Монархи должны были искать особого национального обоснования собственной легитимности. Ссылок на божественное происхождение власти уже было недостаточно. Требовалось, чтобы монарх выступал как выразитель коллективного национального сознания. Для николаевской России такой идеологией в обосновании монархической власти стала теория «официальной народности». В действительности она являлась умозрительной абстракцией, не соотносящейся с подлинной системой государственного функционирования. Николаевская бюрократическая модель управления менее всего соответствовала представлению о единстве самодержца со своим народом.
15.2. Между абсолютизмом и деспотией
Внутренним противоречием самодержавного режима являлось совмещение в нем двух природ – абсолютистской и деспотической. При всей их схожести различия между ними весьма существенны. Если деспотический монарх правил страной как хозяин, подразумевая под ней свою вотчину, абсолютистский – управлял, являясь не владельцем, а руководителем государственного аппарата. Российское самодержавие являлось переходной формой между классическими вариантами абсолютизма и деспотией. Модификация Николаем I Собственной Его Императорского Величества канцелярии укладывалась в общую логику самодержавной политики по укреплению личной власти самодержца.
Собственная Его Императорского Величества канцелярия и высшие государственные комитеты. Возникшая еще в конце XVIII в. Императорская канцелярия не имела первоначально статуса общегосударственного высшего учреждения. Только в условиях Войны 1812 г., когда в ее ведение попали такие вопросы управленческой деятельности, как переписка с главнокомандующими, размещение военнопленных, комплектование и квартирование армии, сбор сведений о пострадавших дворянских имениях, роль этого органа приобрела всероссийский характер. В дальнейшем, до конца александровского правления, руководство Канцелярией осуществлял А.А. Аракчеев, через которого к государю поступали доклады и рапорты. При новом императоре, существенно больше в сравнении с Александром I времени уделявшем личной работе с министрами и другими чиновниками, Канцелярия должна была подвергнуться функциональной реструктуризации. Менее чем через два месяца после восшествия Николая I на престол, 31 января 1826 г., в ней создаются два отделения. Посредством Императорской канцелярии высшая власть пыталась в очередной раз преодолеть традиционный российский порок – саботаж государственных распоряжений и инициатив. Тем не менее большинство правительственных указов по-прежнему не исполнялось.
В ведении I Отделения остались дела, унаследованные Канцелярией от аракчеевского периода (отчетность министров, подготовка высочайших указов и т.п.). К его функциям относился также контроль за исполнением царских указов и взыскание недоимок. Губернаторы теперь отправляли свои отчеты не в Министерство внутренних дел, а в Императорскую канцелярию. С 1830-х гг. на I Отделение был возложен надзор за службой гражданских чиновников. Сложились по существу две параллельные бюрократические структуры – одна собственно управленческая, вторая – контролирующая. Созданный в 1846 г. в рамках отделения Инспекторский департамент гражданского ведомства курировал вопросы определения на службу, чинопроизводства и увольнения чиновников.
Деятельность II Отделения Императорской канцелярии была акцентирована на юридическом аспекте регулирования механизмов управления. Конкретной задачей, поставленной перед ним, являлась кодификация российских законов. Возглавлял II Отделение профессор Петербургского университета М.А. Балугьянский. За руководство работами Второго отделения по кодификации права ему было предоставлено специальное разрешение включить в свой герб цифру 15 как геральдическую аллегорию 15 томов «Свода законов».
Наиболее резонансный характер в восприятии современников имела деятельность учрежденного 3 июля 1826 г. на основании записки генерала А.Х. Бенкендорфа III Отделения – главного органа политического сыска и следствия. Мотив составления им Проекта об устройстве высшей полиции восходил к впечатлениям, полученным графом при наблюдении за системой жандармерии во Франции. Структурно функции III Отделения были распределены по пяти экспедициям: первая осуществляла следствия по политическим делам, связанным с российскими революционными организациями; вторая – с расколом и сектантством; третья – с иностранцами, выполняя отчасти роль контрразведки; четвертая – с крестьянскими волнениями, в том числе выявляя факты жестокостей и притеснений со стороны помещиков, а также случаи поджогов, бандитизма и т.п.; пятая (учреждена в 1842 г.) – с периодической печатью. В распоряжении III Отделения находились воинские подразделения, окончательно выделенные в 1836 г. в отдельной корпус жандармов. Главным начальником III Отделения стал сам А.Х. Бенкендорф, которого после смерти в 1844 г. заменил А.Ф. Орлов. Штаб корпуса жандармов длительное время (1839—1856) возглавлял генерал Л.В. Дубельт.