Русское общество до проникновения западных влияний было внутренне цельным, не существовало «ни сословной зависимости, ни сословной похотливости к власти». По мнению славянофилов, русский народ обладал сформировавшимся благодаря совещательной, гармоничной жизни в общине особым правовым чувством: он никогда не стремился захватить, узурпировать власть, но восставал, если она становилась в его представлении незаконной. Таким образом, славянофильское понимание права исходило не из европейских политико-юридических теорий, а из идеалистических представлений о патриархальной общине и духе народа. Они пытались сочетать идею неограниченной власти с идеей свободы: «…неограниченная власть – Царю, полная свобода, жизни и духа – народу; свобода действия и закона – Царю; свобода мнения и слова – народу».
В русской мысли традиционно образ врага связывался с понятием «Запад», являвшимся не столько географической категорией, сколько метафизической. Биполярное мировосприятие обусловило оценку Запада как анти-Руси. Представление об антагонизме «Святая Русь» – «Запад» составило основу историософии славянофилов. Из этой дихотомии следовали противопоставления Московской Руси – императорской России, православного народа – европействующему образованному сословию, ибо послепетровская государственность, по идее славянофилов, есть лишь подражание Западу. Но сравнивались даже не «идеальная» Русь и «реальная» историческая Европа, а абстрагированные первоначала и первопричины. Славянофилами выделялся ряд основных черт исторического противостояния Запада и Руси, легших в основу последующей отечественной историософии.
Наиболее радикальные представители славянофильского направления демонизировали образ и реформы Петра I. Один из идейных вождей славянофильства И.С. Аксаков писал: «Русская земля подверглась внезапно страшному внешнему и внутреннему насилованию. Рукой палача совлекался с русского человека образ русский, и напяливалось подобие общеевропейца. Кровью поливались спешно, без критики, на веру, выписанные из-за границы семена цивилизации. Все, что только носило на себе печать народности, было предано осмеянию, поруганию, гонению; одежда, обычай, нравы, самый язык – все было искажено, изуродовано, изувечено… Русский человек из взрослого и полноправного, у себя же дома попал в малолетки, в опеку, в школьники и слуги иноземцев всяких, даже духовных дел мастеров. Умственное рабство пред европеизмом и собственная народная безличность провозглашены руководящим началом развития…»
Философия русского западничества была представлена именами А.И. Герцена, Т.Н. Грановского, Н.П. Огарева, В.П. Боткина, К.Д. Кавелина, И.С. Тургенева, П.В. Анненкова, И.И. Панаева и др. Историософские конструкции западнического направления философии являлись по своему характеру репродуктивными. Они базировались на представлении об универсальности исторического развития. Если мировоззрение славянофилов было биполярным, то западников – монистическим. Они отрицали какую бы то ни было историческую самобытность России. Ее своеобразие относилось ими исключительно на счет отсталости. Впрочем, западнический универсализм на поверку оказывался европоцентризмом. Развитие Западной Европы выдавалось ими за столбовую дорогу мирового прогресса. Как для славянофилов Московская Русь, для них Запад являлся неким метафизическим идеалом.
Культурный мир русского западничества противополагался православной нормативности. Западническая и славянофильская этосферы определялись впоследствии исследователями как соответственно «земля» и «небо» русского общественного сознания.