Операция по высадке союзников в Крыму явилась важной вехой в истории военного искусства. 14 сентября 1854 г. началась высадка англо-французских войск под Евпаторией. Английскими частями командовал генерал Ф.Д. Раглан, французами – маршал А.Ж. Сент-Арно. Численность союзной армии (вместе с прислугой и инженерным корпусом) достигала 60 тыс. человек с 134 полевыми и 73 осадными орудиями. К тому времени среди военных господствовало убеждение о невозможности осуществления десанта, превышающего 30 тыс. человек. Но развитие пароходства сделало возможным успешное проведение предприятия союзников, опровергшее сомнения скептиков. Впрочем, вследствие пассивности А.С. Меншикова русские войска не чинили серьезных препятствий десантировке союзников. Это частично обусловливалось малочисленностью русского корпуса, немногим превышающего 34 тыс. человек с 36 легкими орудиями. Положение усугублялось совершенным отсутствием батарейной артиллерии.
Объективная причина альминского поражения заключалась в двоекратном численном превосходстве неприятеля. Вместе с тем существовал и ряд факторов тактического свойства. Позиция, занимаемая русской армией, предоставляла выгоды господствующих высот, для овладения которыми неприятелю следовало бы первоначально переправиться через реку Альму, а затем взбираться на кручи, почти неприступные на левом крыле обороняющихся и прикрываемые сильным огнем на правом. Обход левого крыла позиций русских представлялся невозможным по характеру тамошней местности, а правого – грозил союзникам отсечением от флота в безводную часть Крымского полуострова.
Неожиданно со стороны оцениваемых в качестве неприступных круч левого крыла во фланг русских войск ударила дивизия П.Ф. Боске. Изучение местности по течению Альмы было поручено подполковнику генерального штаба Залесскому, на основании донесения которого позиции от морского берега до селения Алматамака были признаны неприступными. Двух стрелковых рот хватило бы для предотвращения восхождения на кручи неприятеля. На самом деле у союзных войск нашлись возможности для органазации успешного наступлния. Действия польского офицера Залесского впоследствии были оценены ни как халатность или неопытность, а как сознательное вредительство.
Имея значительный запас во времени, А.С. Меншиков не воспользовался им для усиления позиций. Не были проведены казавшиеся очевидными действия: не вырублены сады на правом берегу Альмы, не сооружены батареи, не вырыты рвы для стрелков, не уничтожен мост у селения Бурлюка, не испорчены главные броды на реке и дорога, позволившая французам поднять артиллерию на господствующие высоты.
Не соответствовала новым веяниям в сфере военной техники тактическая манера боя русской армии. Обычное построение пехоты в батальонных колоннах против расположения первой линии неприятеля в ротных колоннах или развернутым строем увеличивало степень поражаемости войск и уменьшало силу огня. В альминской победе союзников сказалось и лучшее техническое оснащение пехоты, бо́льшая часть которой имела нарезные ружья. В русской же армии штуцерами было вооружено лишь 2200 человек. Наконец, во время сражения обнаружилось отсутствие взаимосвязи в действиях войск.
Поражение при Альме могло бы быть значительно катастрофичнее, чем это произошло. Тому, что армия не была полностью расстроена и путь отступления не отрезан, А.С. Меншиков обязан ветхости союзных командующих и неопытности А.Ж. Сент-Арно. Вводя в бой поэтапно одну дивизию за другой, французский командующий не воспользовался перспективами, которые сулило их совместное наступление. Он и не помышлял о преследовании русских, не зная даже, в каком направлении – к Севастополю или Бахчисараю – отступил А.С. Меншиков.
Отсутствовали какие-либо предварительные распоряжения, вследствие чего даже генералы оставались в неведении о предстоящих действиях. Никто не знал, что предпринять в случае успеха и куда отступать при поражении. Младшие чины не имели представления, где находятся патронные ящики или лазаретные фуры. Назначив М.Д. Горчакова руководителем центра и правого крыла, а Кирьякова – левого фланга, А.С. Меншиков не разграничил точно их прерогативы. Даже по прошествии двух лет оба генерала вели спор, под чьим начальством находился, к примеру, Бородинский полк. В результате отсутствовала какая-либо согласованность. Одни части отступали, когда другие вели наступление. Контратаки предпринимались без артиллерийского сопровождения. Многие полки вовсе не были введены в дело. Зачастую ближайшие к атакованному пункту подразделения бездействовали, тогда как более удаленные велись на подмогу и, как правило, опаздывали. В полном бездействии в течение всего сражения пребывала, в частности, кавалерия, составлявшая главное и единственное преимущество русской армии. Вооружение союзников нарезными ружьями позволяло вести им прицельный огонь с 1200 и более шагов, тогда как русская пехота могла стрелять на поражение лишь с 300 шагов. Впрочем, и в русской армии имелись стрелки, оснащенные штуцерами: 6-й стрелковый и морской батальоны и по 96 человек при каждом полку, составлявших особую команду. Уравновесить силы огня можно было, сосредоточив вворуженными штуцерами воинов на ключевых пунктах сражения. На деле они были рассредоточены по всему пространству, а иные и вовсе оставались в бездействии. Редкая позиция могла бы быть благоприятнее альминской для ее защиты. Сам А.С. Меншиков признавал ее лучшей на всем прибрежье. Но выгоды позиции так и не превратились в победу.