На военном совете обсуждалось направление будущего движения: юг или север? Маршалы посоветовали не идти на Петербург, где много болот, плохие дороги и рано наступает зима. Выгоднее виделось южное направление — на Калугу, на Тулу, за которыми открывались богатые и тёплые южные губернии России. Пока же следовало отступать на Смоленск, но не по старой, разорённой дотла, а по новой Калужской дороге. Наполеон утвердил это решение.
Бесконечная вереница разнообразнейших экипажей и повозок с провиантом и награбленным в московских домах имуществом следовала за армией. Дисциплина настолько ослабла, что решительный маршал Даву перестал расстреливать тех, кто подкладывал в армейские повозки ценные вещи, хотя лошадей не хватало даже для артиллерии. Наполеон понимал опасность такого обоза для боевых действий его армии, но это была уже иная армия, и он не решился отдать приказ о сожжении всего захваченного его солдатами.
Перед оставлением Москвы французский император распорядился взорвать Кремль, стереть его с лица земли. Зачем? Известна фраза Наполеона: «Я никогда не делаю бесполезных вещей». То была месть непокорившейся русской столице. Сами же французы потом называли этот приказ «самым варварским» из всех приказов Наполеона, но исполнили его.
Большое количество взрывчатки положили под всеми зданиями в Кремле, под его дворцами, соборами и башнями кремлёвской стены. Когда последние французские солдаты оставили центр города, сапёры подожгли фитили и бросились вон из Кремля.
Но там оставались русские патриоты. Рискуя жизнью, они, оставшиеся безымянными, тушили фитили. Пошедший вдруг дождик помог им.
Однако взрывы прогремели. Обрушилась церковь св. Иоанна Лествичника, пристроенная к колокольне Ивана Великого, и по самой колокольне пробежала трещина. Со звонницы упал многопудовый колокол Реут и треснул. Рухнуло здание Арсенала, Водовзводная башня и две меньшие башни в кремлёвской стене, идущие от Тайницких ворот. Сгорели Кремлёвский дворец и Грановитая палата. Никольские ворота также пострадали от взрыва, но вот чудо так чудо: уцелела та часть ворот, на которой был образ Святителя Николая, и даже стекло на иконе осталось невредимо.
Впрочем, с чудесами сталкивались и французы. Отряд польских улан послали в Сергиев Посад, чтобы захватить сокровища Троице-Сергиевой Лавры. Но вдруг на землю пал такой густой туман, что не стало видно дороги. Уланы попробовали отправиться грабить на следующий день, но вновь туман закрыл им путь.
А в подмосковном Саввино-Сторожевском монастыре, где стояли войска пасынка Наполеона, вице-короля Италии Евгения Богарне, ему как-то ночью явился во сне седобородый старец в чёрном монашеском одеянии, сказавший:
— «Не вели войску своему расхищать монастырь и особенно уносить что-либо из церкви. Если ты исполнишь мою просьбу, то Бог тебя помилует, и ты возвратишься в своё отечество целым и невредимым». Можно представить себе ужас атеиста, когда утром в церкви он узнал в иконе над ракой преподобного Саввы привидевшегося ему монаха. Евгений Богарне приказал запереть все церкви и ключи отдать ему, а солдат предупредил, что если кто-нибудь возьмет что в монастыре — будет тут же расстрелян. В монастыре всё осталось в неприкосновенности. Но и вице-король Италии смог благополучно покинуть Россию и прожил еще долго.
Поредевшая Великая армия двинулась на Калугу. «Горе тем, кто станет на моем пути!» — заявил Наполеон. Он рассчитывал скрытно обойти Кутузова или отбросить его, если тот преградит ему путь. Но не удалось ни то ни другое.
Славный город Малоярославец
Один из армейских партизан Александр Никитович Сеславин 10 октября при проведении рекогносцировки обнаружил движение противника по новой Калужской дороге. Он влез на дерево. Над дорогой стоял плотный гул, обычно сопровождавший движение больших масс войск. Вся дорога, насколько можно было видеть, была плотно заполнена неприятельскими колоннами. Стало ясно, что французская армия покинула Москву и пытается пройти на юг. Удалось захватить нескольких пленных, которых доставили к Кутузову. Услышав известие, фельдмаршал заплакал: «Боже, Создатель мой! Наконец Ты внял молитве нашей, и с этой минуты Россия спасена!»
Мало кто знал, что за день до этого, 9 октября, семидесятипятилетний митрополит Платон в своей Вифанской обители вдруг привстал в кресле и воскликнул: «Вышел, вышел!» — «Кто вышел?» — удивился келейник. «Наполеон покинул Москву!» — слабым голосом произнёс старец. Он скончался через месяц, и москвичи уверяли, что Господь продлил его дни для того, чтобы был на земле праведник, молящийся во всеобщем бедствии.
Малоярославец, как явствует из самого его имени, небольшой городок в 120 км от Москвы. Для Наполеона его захват имел большое значение как важного пункта для продвижения в юго-западном направлении. Он уже не желал генерального сражения: «Этот Кутузов не получит от меня новой битвы!» — раздражённо сказал Наполеон адъютанту 12 октября. Бонапарт был раздосадован тем, что на рассвете 6 октября русские части атаковали авангард Мюрата при Тарутине и опрокинули его. Мюрат смог избежать полного разгрома лишь из-за неточностей в передаче приказов русских генералов и возникших между ними разногласий. Сражений следовало избегать для сохранения последних сил. Французский император полагал, что Кутузов ожидает его на старой Калужской дороге, в то время как Великая армия 10 октября перешла на новую дорогу. Ей оставался всего один дневной переход до Калуги, но А. Н. Сеславин вовремя предупредил русское командование о направлении движения врага. По получении этого известия Кутузов прекратил преследование корпуса Мюрата и двинул свои войска наперерез французам, к Малоярославцу.
Когда корпус Дохтурова и казачьи полки Платова 12 октября подошли к городу, оказалось, что он взят войсками Евгения Богарне.
Дохтуров по собственному почину распорядился перекрыть дорогу на Калугу и начал борьбу за освобождение Малоярославца.
С каждой стороны сражалось по 24 тысячи человек. Восемь раз город переходил из рук в руки. Трудно назвать иное сражение, шедшее с таким ожесточением. И французы и русские понимали, что именно сейчас решается судьба не столько этого города, сколько всей войны. Прибывший в разгар боев Наполеон был поражён тем, что русские вновь разгадали его маневр и навязали ему ненужное сражение. Он бросил в огонь битвы несколько дивизий из корпуса Даву и самые надёжные части своей старой гвардии. Результат был тот же, что и при Бородине: полностью разрушенный городок был захвачен французами, но прорваться к Калуге они не смогли.
Ранним утром 13 октября Наполеон выехал на осмотр позиций и едва не попал в плен. По воспоминаниям Коленкура, «ещё только еле начинало рассветать, как мы столкнулись носом к носу с казаками, главный отряд которых напал впереди нас на артиллерийский парк и захватил несколько орудий. Было ещё так темно, что мы поняли, в чём дело, лишь по выкрикам казаков и очутились вперемежку с некоторыми из них… Возле императора были только князь Невшательский и я. Мы все трое держали в руках обнажённые шпаги». Лишь подоспевшие дежурные эскадроны опрокинули казаков, и гвардия вновь отбила свои орудия. Если бы казаки, считал Коленкур, действовали более решительно, «то они захватили бы нас», «император был бы убит или взят в плен». Известие об этом случае произвело неприятное впечатление на остатки Великой армии, наглядно показав, чего она теперь стоит.