Кот рассмеялся. Смех его прозвучал чересчур громко, чересчур весело, но у него действительно несколько отлегло от сердца.
— Притон? Предаются пороку?
— Вот именно, — отрезал молчавший до сих пор второй полицейский. — Точнее говоря, разврату.
— Разврату! В жизни не слышал ничего более забавного! — сказал кот, и опять натужно рассмеялся: — Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
На лицах полицейских не дрогнул ни один мускул. (И не мог дрогнуть, потому что, как вы уже, наверное, догадались, это были лишь маски). Полицейские смотрели на кота неподвижным взглядом и ждали, когда же он наконец успокоится. Потом лейтенант Добернье достал из ботфорта сложенную вчетверо газету.
— Что это? — спросил кот подозрительно.
— Доказательство вашей преступной деятельности, — ответил полицейский.
— Вы шутите!
— Отнюдь. Вот послушайте.
И полицейский прочел:
«Кто не мечтал о том, чтобы провести недельку-другую в атмосфере полнейшей праздности и комфорта, побаловать себя изысканнейшими блюдами мышиной кухни? Теперь Ваша мечта сбылась! Все это Вы сможете позволить себе всего за один шиллинг, если приобретете билет нашей уникальной лотереи. Выигрыш даст Вам возможность провести две незабываемые недели в пансионате «Танатос», расположенном в самом фешенебельном пригороде Маусвиля. Отель организует балы-маскарады, а также другие развлечения на любой вкус».
— Это ваше объявление? — спросил второй полицейский, когда его коллега дочитал до конца.
— Да. Это объявление поместил я. Но не вижу, чем оно могло заинтересовать полицию нравов. Мне оно кажется вполне благопристойным.
— Нам, однако, так не показалось. Как вы прокомментируете замечание о «других развлечениях на любой вкус»? — продолжал все тот же полицейский.
— Ах, вот вы о чем! — улыбнулся кот, теперь уже окончательно успокоившись. У этих полицейских ничего на него нет, догадался он. Скорее всего, они просто решили немного поживиться за счет новоиспеченного бизнесмена. Но они не на того напали.
— Вы что, не знаете, что такое реклама? — спросил он уже довольно нагло.
— Отчего же? Не такие уж мы невежды. Но нам бы хотелось услышать ваше собственное определение, — сказал первый полицейский.
— Ну что ж, извольте. Реклама — это ловушка для простаков. Этаких доверчивых мышек, сезон охоты на которых открыт круглый год.
— Значит, вы не скрываете, что заманиваете мышей в свой отель?
— Не скрываю. Но, поверьте, совсем не затем, чтобы они предавались здесь разврату за мой счет. Такого рода благотворительностью я не занимаюсь.
— В таком случае, объясните нам, с какой целью вы это делаете.
— Цель у меня самая что ни на есть благородная — избавить землю от вредителей. Вы ведь согласитесь, что от мышей один только вред и никакой пользы, если, конечно, не считать удовольствия от охоты на них. Мир должен сказать мне спасибо. К тому же действую я очень гуманно, предоставляя своим жертвам возможность вдоволь повеселиться перед смертью. Мои мышки умирают счастливыми.
— Боюсь, что кое-кто с вами может не согласиться.
— Это кто же? — скривил губы в улыбке кот.
— Сами мышки, — ответил лейтенант Добернье.
— Ха-ха-ха! — весело рассмеялся кот, расценив замечание полицейского как шутку. — Я рад, что у вас такое отменное чувство юмора, господин лейтенант.
— Взаимно. Я действительно позволил себе немного пошутить, и тоже исключительно из соображений гуманности. Хотел скрасить ваши последние минуты на свободе. На самом деле я имел в виду мышиный отдел при Департаменте полиции по охране животных.
Такого поворота событий кот не ожидал. Департамент полиции по охране животных — это уже было серьезно. Он слышал, что там работают одни фанатики. Если они в тебя вцепятся — пощады не жди. Нужно как-то выпутываться из этого положения.
— Ну, в таком случае давайте поспорим, что они ничего не узнают. Скажем, на двести крон, — ответил кот и многозначительно подмигнул полицейским.
Ответом ему было молчание.
— Можно и на триста.
— Вы нас не поняли, — ответил Добернье. — Представитель департамента уже здесь. Это господин Терье. И у него уже имеется ордер на ваш арест, а также ваше признание.
Лейтенант Терье сделал шаг в его сторону, и кот непроизвольно попятился. Он понял, что проиграл. Но самое страшное, самое унизительное было то, что он проиграл собакам, которых всегда считал существами интеллектуально более низкого порядка. Он был очень недоволен собой, однако мудро решил, что все терзания лучше оставить на потом, а сейчас нужно уносить ноги.