Он начал ласкать ее груди, медленно поглаживая большими пальцами соски. Она выгнула спину, закусила губу и застонала. Его руки двинулись вниз. Словно вспоминая притягательность ее тела, его пальцы скользнули по ее животу, бедрам, к треугольнику светлых волос.
Касс снова застонала.
— Я должен быть осторожным? — спросил он.
Она возразила:
— Я принимаю таблетки.
— Тогда я готов...
Но Касс подняла руки и оттолкнула его от себя.
— Ты был готов, когда пришел сюда? Ты был уверен в том, что я... не устою?
Гиффорд усмехнулся.
— Скажем так: я знал, что если не устою я, то не устоишь и ты. А шансы на то, что я не смогу устоять, были очень высоки. И я не хотел, чтобы мы во второй раз допустили ошибку.
— Ты такой... такой наглый! — заявила она.
— Это не наглость. Это реализм. И ты и я всегда нуждались друг в друге. Это неотвратимо. Это судьба. — Он снова опустил ее на подушки и поцеловал. — Да? — спросил он через мгновенье, когда они остановились, чтобы перевести дух.
— Да, — покорно согласилась Касс.
Гиффорд пытался сдержать себя, чтобы не накинуться на Касс слишком быстро, слишком жадно. Он уже испортил их отношения в прошлом и совсем не собирался ломать их сейчас. Он хотел, чтобы все продолжалось как можно дольше. Он хотел довести Касс до исступления. Хотел, чтобы она испытала глубочайшее удовлетворение.
Касс осмелела. Ее прикосновения стали дерзкими.
— Дорогая, — шептал он, отдаваясь ее ласке. И в какой-то момент она почувствовала, что он начинает терять контроль над собой.
Его руки стали более настойчивыми. Она выгнулась навстречу ему, напряглась, задрожала, и ее страсть прорвалась наружу.
— Прости, что не дождалась тебя, — сказала она.
— Не в последний раз...
Гиффорд улыбнулся и овладел ею. Может быть, оттого, что она так долго спала одна, их близость показалась Касс вдвойне прекрасной. Такого единения ей не доводилось испытывать никогда. Может быть, это и есть любовь?
— Давай, — сказал он хриплым голосом. — Ради Бога, Касс, сейчас!
Он сделал еще одно усилие, их тела сплелись, и она сдалась окончательно.
— Ты мне была так нужна! — сказал Гиффорд, когда они тихо лежали в сладкой истоме. Его губы скривились в усмешке. — Однажды я чуть не накинулся на тебя прямо в ресторане...
— Там слишком много народу, — напомнила Касс.
— Куда делся твой авантюризм? — спросил он, и его улыбка погасла. — С момента нашей новой встречи я только и мечтал заняться с тобой любовью. Но боялся, что вспомню о своей ноге и все испорчу. Не хотел думать о ней, черт побери! — хрипло произнес он, злясь на себя. — Я боялся, что... окажусь несостоятельным.
— Ты? Несостоятельным? Никогда! Ты вспомнил сейчас о своей ноге?
— Ни разу.
— И я тоже. — Она посмотрела на него. — Я думала о... других твоих частях. Тех частях, которые находятся в прекрасном рабочем состоянии.
Взяв ее руку, он провел ею вниз по своему телу.
— В потрясающем рабочем состоянии, — сказал он.
Касс усмехнулась:
— А ты ненасытный!
— Я не занимался любовью целую вечность, — заявил Гиффорд.
— Ни разу с момента несчастного случая?
— Ни разу с тех пор, когда мы были с тобой под душем...
Она изумленно посмотрела на него.
— Это было полтора года назад, — напомнила она.
— Так не вяжется с моей репутацией богатого повесы, правда?
— Совершенно!
— Но я ни разу не встретил девушку, которая была бы настолько же привлекательна для меня, как ты. Даже отдаленно — ничего подобного!
Касс улыбнулась.
— И ты не обращался в службу телефонных знакомств и не давал рекламных объявлений в газету? — спросила она. Ее глаза сияли.
— Холостяк, тридцати с лишним лет, некурящий, с собственной квартирой и собственными зубами, хочет встретить изящную блондинку с целью поразвлечься? Нет. — Он привлек ее к себе. — Тем не менее я не хочу снова давать обет безбрачия.
— А я и не намерена разрешать тебе давать обет безбрачия, — сказала она неожиданно серьезно, почувствовав вновь вспыхнувшее желание.
— Я не могу долго ждать на этот раз, — предупредил он ее.
— А я и не хочу, чтобы ты ждал...
— Тебя не беспокоит, что наш сын — дитя любви? — спросил он, когда они снова тихо лежали, отдыхая, в постели. — Ты не возражаешь против того, что он незаконнорожденный? Может быть, в наше время это и не клеймо позора, но...
— Возражаю, — перебила Касс. — Еще как возражаю!
— И я возражаю. Тогда почему бы нам не подумать об общем будущем?
Она настороженно посмотрела на него:
— Что ты имеешь в виду?