Касс так и не сообщила Гиффорду о своем решении уехать. Она боялась. Ведь он попытается уговорить ее остаться, а в ее нынешнем состоянии так легко этому поддаться! Но она обязательно скажет ему. Скоро.
Касс прислонила доску к стволу дерева. Перед тем как она уедет, им надо будет договориться о сумме на содержание Джека. Неплохо было бы также узнать, как часто Гиффорд собирается навещать своего сына. Именно столько раз в году она будет его видеть...
Когда она освободится от Тэйта, к ней наконец вернется самообладание. Она начнет мыслить здраво. И тогда, во время будущих встреч, она сможет дать ему отпор. Она это сделает, убеждала себя Касс. Ее покорность была лишь временным явлением.
Она уже повернулась, чтобы идти обратно, но тут увидела спешащего ей навстречу по дорожке Гиффорда. За те два дня, что он обходился без трости, его походка стала тверже, а хромота — менее заметной.
— Что это ты делаешь? — крикнул он.
Касс посмотрела на доску.
— Это объявление о том, что ресторан закрывается. Ты считаешь, что это преждевременно, и я отпугну потенциальных клиентов? — крикнула она в ответ.
— Нет, не преждевременно. Если люди поймут, что это их последняя возможность насладиться стряпней Эдит, они все устремятся сюда на последний ужин, — сказал он, подойдя к ней. — Но я имел в виду совсем другое. Что это ты делаешь, черт побери, пытаясь тайно улизнуть отсюда в субботу?
— Это тебе Эдит сказала?
— Да, она. Она сделала благородное дело.
Касс задрала подбородок.
— Я собиралась тебе сама сказать об этом!
— Когда?
— Скоро, — сказала Касс. — Я не хочу уезжать тайно.
— Нет? Ты не планировала молчать о своем отъезде до последней минуты, а потом быстренько собраться, сказать «до свидания» и уехать?
Она покраснела. Эта мысль приходила ей в голову.
— Конечно, нет, — заявила она и, высоко подняв голову, проследовала мимо него по дорожке.
— Нам с тобой надо прояснить некоторые вопросы, — сказал Гиффорд, догнав ее и зашагав рядом.
Она кивнула.
— Да. Например, сколько ты будешь давать на Джека. Я подсчитала, сколько трачу ежемесячно...
Когда они возвратились в «Затерянный рай», Касс познакомила его со своим бюджетом и назвала сумму.
— Устраивает? — спросила она.
— Потом, — отмахнулся Гиффорд и повел ее в ресторан, где Маркиза, присаживаясь среди столиков, играла в прятки с хохочущим Джеком. — Вы не присмотрите за ребенком... скажем, полчаса? — обратился Гиффорд к девушке. Достав из кармана рупии, он положил деньги на стол. — Я заплачу вам.
Увидев деньги, Маркиза заулыбалась:
— Да я посижу с ребенком сколько хотите! И час, и два. Хоть целый день!
— Джека надо кормить часов в двенадцать, — сказала Касс.
— Я покормлю, — с готовностью предложила девушка.
Гиффорд покачал головой.
— Спасибо. Но мы вернемся к этому часу. Если он будет плакать — мы в бунгало, — сказал он и, взяв Касс за руку, увел ее из ресторана.
— Меня не надо тащить за руку, — возмутилась она, когда Гиффорд потянул ее с собой. — Я не собираюсь убегать.
— До субботы?
— Я и в субботу не убегаю. Просто мне пора ехать.
Он пристально посмотрел на нее.
— Это правда? — спросил он тихо, но ее отпустил.
Когда они пришли на его виллу, он провел Касс в гостиную.
— Есть еще один вопрос, который мы должны обсудить с тобой. Это твои визиты, — объявила Касс, сев на диван. — Как часто...
— Я не хочу наносить визиты, — сказал он, хмуро глядя на нее. — Я хочу жить с тобой.
— Жить со мной? — словно эхо, повторила она. — Ты имеешь в виду... постоянно?
— Конечно, постоянно! — рявкнул он. — Ты заявила, что не хочешь выходить за меня. А как ты смотришь на то, чтобы нам просто жить вместе? Мы прекрасно ладим, наши сексуальные отношения фантастические... — Гиффорд в отчаянии поднял руки и взъерошил волосы. — Я люблю тебя, черт возьми!
Но Касс не хотела обольщаться.
— С каких это пор? — спросила она. — С тех пор, как ты по уши влюбился в Джека?
— Задолго до этого. Когда мы впервые встретились в Лондоне.
Касс покачала головой.
— Все было не так, — сухо сказала она. — Если помнишь, ты бросил меня.
— Ты страдала?..
— Страдала ли я? Ужасно! — ответила она, решив, что настало время говорить честно. — Хотя я и изображала, что мне все надоело, это была только игра.
Гиффорд сел на другой конец дивана.
— Я удивился, но не был уверен. Я бросил тебя, потому что почувствовал, что это серьезно. Очень серьезно. И это напугало меня, — признался он.