Белый цвет невырубленных яблоньСыплет снегом мне через плетень.Много лет душа тряслась и зяблаИ хмелела хмелем деревень.
Ты сыграй мне, память, на двухрядке,Все мы бредим и в бреду идем.Знойный ветер в хижинном порядке,Сыплет с крыш соломенным дождем.
Каждый лик суров, как на иконе,Странник скоро выпросил ночлег.Но в ржаном далеком перезвонеУтром сгинет пришлый человек.
Дедов сад плывет за переулок,Ветви ловят каждую избу.Много снов черемуха стряхнулаНа мою суровую судьбу.
Кровли изб – сугорбость пошехонца,В этих избах, Русь, заполовей!Не ржаное ль дедовское солнцеПоднялось над просинью полей?
Солнце – сноп, а под снопом горячимЗвон черемух, странник вдалеке,И гармонь в веселых пальцах плачетО простом, о темном мужике.
С обозом
Загуляли над лесом снега,Задымила деревня морозом,И несет снеговая пурга,Заметая следы, за обозом.
Поседел вороной меренок,Растрепалась кудлатая грива.Снежный путь бесконечно далек,А в душе и темно, и тоскливо.
Без нужды опояшешь ремнемМеренку дуговатые ноги.По колено в снегу, и кругомНе видать ни пути, ни дороги.
До зари хорошо бы домой.На столе разварная картошка.– Н-но, воронушка, трогай, родной,Занесет нас с тобой заворошка!
В поле вихрится ветер-зимач,За бураном – вечерние зори.Санный скрип – недоплаканный плач,Дальний путь – безысходное горе.
«Свой крестный путь превозмогая…»
Свой крестный путь превозмогая,Крутой свершая поворот,К ржаным колосьям Русь святаяНепобедимая идет.
Изба – душистое кадило,Поля – заиндевелый храм.Святая Мати через силуИдет к Исусу по горам.
Глаза – лазоревые реки,Уста – расцветшие холмы.Нетленны в русском человекеОтцов и прадедов псалмы.
Мечта – несказанное Слово,Душа – нечитанный Псалтырь.Шумит под колоколом новымВ снегах таежная Сибирь.
Со всех сторон на Русь святуюБросают петли, но вовекОт Бога в сторону другуюНе мыслил русский человек.
Ни войны, выдумки царевы,Ни кровь, ни козни тяжких смут, —В душе народной Божье СловоИ волю Божью не убьют.
Сергей Есенин
Сказка это, чудо ль,Или это – бред:Отзвенела удальРазудалых лет.
Песня отзвенелаНад родной землей.Что же ты наделал,Синеглазый мой?
Отшумело поле,Пролилась река,Русское раздолье,Русская тоска.
Ты играл снегами,Ты и тут и тамСиними глазамиУлыбался нам.
Кто тебя, кудрявый,Поманил, позвал?Пир земной со славойТы отпировал.
Было это, нет ли,Сам не знаю я.Задушила петляВ роще соловья.
До беды жалею,Что далеко былИ петлю на шееНе перекусил!
Кликну, кликну с горя,А тебя уж нет.В черном коленкореНа столе портрет.
Дождичек весеннийОкропил наш сад.Песенник Есенин,Синеглазый брат,
Вековая просинь,Наша сторона…Если Пушкин – осень,Ты у нас – весна!
В мыслях потемнело,Сердце бьет бедой.Что же ты наделал,Раскудрявый мой?!
Стальной соловей
Заря взошла, не вспомнив обо мне, —Должно быть, я не нужен никому.Стихи мои о красной стороне —Костры мои – задохнутся в дыму.
Дулейка милая, кому сейчасНужна твоя подонная тоска?Задушит нас, задушит скоро насВ полях ржаных железная рука.
Ты скоро перестанешь петь и звать,А я уйду от пастбищ и от нив.Стальные соловьи идут встречатьСтальной зари чудовищный разлив.
И все грустней и заунывней звук,И я хриплю, и часто не пою,Как будто бы мильон железных рукВцепились в глотку певчую мою!
Но грусть моя – безвременная грусть:Конец пришел, и в поле голубомЯ скоро тож, березовая Русь,Зальюсь стальным веселым соловьем!
Страда
Рожь густая недожата,Осыпается зерно.Глянешь в небо, через хаты,Небо в землю влюблено.