Парень, от которого «залетела» Лера, оказался сволочью. Узнав о своём предстоящем отцовстве, он заявил, что ребёнок ему не нужен, денег на аборт у него нет и не предвидится, но и жениться он не собирается. Если она всё-таки хочет избавиться от ребёнка, то пусть найдёт хотя бы половину необходимой суммы, другую часть, так и быть, он как-нибудь соберёт сам. Да и вообще, где гарантия, что это его ребёнок?
Всё это произошло несколько месяцев назад. Лера тогда уж и о самоубийстве подумывала, особенно когда об этом узнали её родители и начали, со своей стороны, «давить», добиваясь неведомо какой цели. Уже потом она решила родить и оставить ребёнка себе — пусть будет то, что будет. Спасибо Катьке — помогла и с родителями отношения восстановить, и с Маратом как-то помирила. Вот и сегодня, узнав об очередной их ссоре, прилетела вечером, после института. Ничего, не в первый раз.
Лёгкое беспокойство, однако, не оставляло Леру. Прижавшись лбом к стеклу, она дождалась, пока фигура подруги затеряется среди разноцветных торговых палаток, посмотрела на часы и пошла в свою комнату, решив, что минут через сорок Катя доберётся до дома и позвонит. Тогда можно будет ещё немного поболтать.
Прижимая локтем сумочку, Катя торопливо пересекла асфальтированную площадку, заставленную ларьками и автомашинами, между которыми болтался самый разный народ: наглые гопники, безразличные ко всему обыватели, самоуверенные бандиты. Катя старалась смотреть только впереди себя, ни с кем не встречаться глазами, не замечать откровенных взглядов, обращаемых на неё со всех сторон, и не менее откровенных комментариев, звучавших ей вслед. Какой-то кавказец в цветастой шёлковой рубашке, выбиравший спиртное в одном из крайних ларьков, окликнул её: «Дэвушка, подожды!», но Катя проскочила мимо, и он, зажав бутылку под мышкой и поигрывая связкой ключей, направился к своей машине, жадно глядя на округлые бедра девушки, туго обтянутые тонкими светло-голубыми брюками.
Немного в стороне от ларьков, на тротуаре, стоял белый «Москвич» с голубой полоской на боку. На передних сиденьях расположились двое молодых милиционеров в форме и пятнистых бронежилетах. Оба курили, выпуская дым в открытые окна, приглядывали за порядком вокруг ларьков и обсуждали важный вопрос: дадут ли зарплату вовремя или задержат, как это было в последние месяцы. Усеянный ларьками «пятачок» был самым криминогенным местом на их территории: почти каждый день здесь случались драки, нередко заканчивающиеся поножовщиной или переходящие в скоротечные перестрелки, в узких проходах между ларьками несколько раз находили трупы со следами насильственной смерти. Заметив милицейскую машину, Катя немного успокоилась, но как раз в этот момент очередной остряк произнёс сомнительный комплимент по поводу длины ног и размеров других частей её тела, раздался взрыв пьяного хохота, и она невольно ускорила шаг.
Сойдя с асфальта на заросший травой пустырь с котлованом и остатками фундамента, Катя опять начала понемногу успокаиваться. Ларьки остались позади, следом за ней никто не пошёл, впереди, насколько она видела, тоже никого не было, и до троллейбусной остановки всего минут пять ходьбы. Если бы ещё не ждать его! Катя взглянула на часы: 23.38.
Как раз в эту минуту милицейский «Москвич», сверкнув укреплённой на крыше синей «мигалкой», соскочил с тротуара на дорогу, с визгом развернулся и, набирая скорость, рванул к проспекту Ударников. Дежурный наряд группы задержания отдела вневедомственной охраны Правобережного РУВД получил по рации сообщение о том, что в квартире девять дома шестьдесят три по улице Челюскинцев сработала сигнализация, и отправился проверять его.
Если бы Катя более терпимо относилась к представителям кавказских народов или если бы бабушка Тоня, вернувшись от знакомой с верхнего этажа, не забыла отключить сигнализацию, все могло бы получиться иначе. Грузин Резо Кавтарадзе, несмотря на непривлекательную внешность (он был невысокий, толстый и волосатый), отнюдь не питал каких-либо кровожадных планов в отношении Кати. Будучи владельцем ресторана и нескольких магазинов, Резо давно уже не испытывал особых материальных затруднений, и, соответственно, ему не было смысла сходить с ума по первой попавшейся на улице девушке с симпатичной фигуркой. Он вполне мог получить почти то же, а то и большее удовольствие, затратив немного больше денег и значительно меньше нервов. Если бы Катя остановилась и приняла его приглашение, Резо покатал бы её по городу на своей роскошной новенькой иномарке, сводил бы в свой ресторан и, конечно, попытался бы уговорить, но, получив твёрдый отказ, никаких активных действий не предпринял бы и отвёз Катю домой. Итак, Катя прошла мимо, и Резо, проводив её взглядом, сел в машину и направился в ресторан «Белые ночи», где всегда была возможность получить хороший ужин и выбрать опытную профессионалку. Оглянувшись ещё раз, он решил, что постарается найти какую-нибудь девушку, похожую на эту, в голубых брюках.
Что же касается бабушки Тони, то она провела больше часа в гостях у своей подруги детства, а вернувшись домой, забыла отключить сигнализацию, несмотря на приколотый к зеркалу листок с напоминанием. Вскоре в дверь позвонили. Она посмотрела в «глазок» и увидела молодого человека в милицейской форме, но, напуганная ежедневными утренними сводками происшествий по радио, долго не хотела открывать. В результате на отработку ложной тревоги было затрачено почти двадцать минут, а потом экипаж ГЗ был вызван на контрольную точку, куда с целью проверить несение ими службы и сделать отметку в бортовом журнале прибыл командир взвода. Так как по причине болезни одного из патрульных экипаж работал в усечённом составе, то командир выделил им стажёра — невысокого худощавого паренька, недавно вернувшегося из армии. Стажёра усадили на продавленное заднее сиденье «Москвича», и командир начал читать длинную и нудную инструкцию, но был прерван поступившей по рации очередной информацией: драка в конце Берёзовой аллеи. Прибыв на место, экипаж никакой драки не обнаружил, зато подобрал валявшегося на газоне пьяного без одного ботинка, с пакетом пустых бутылок в руке, и отправился сдавать его в 14-е отделение милиции.
Таким образом, к проспекту Ударников, центральному на обслуживаемой территории, экипаж вернулся только спустя полтора часа. Сверкая синей мигалкой, «Москвич» прочесал проспект из конца в конец, заполз на тротуар и замер.
— Пошли за шашлыками? — привычно предложил водитель, и старший наряда кивнул головой. К этому времени события были в самом разгаре.
В половине двенадцатого вечера капитан милиции Константин Ковалёв, старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска Правобережного РУВД[1], посмотрев на часы, стал собираться домой. Убрав бумаги в сейф, он сунул под мышку книгу и купленные днём газеты, опечатал дверь в кабинет и покинул здание РУВД. Улицу Рентгена, по которой шёл Ковалёв, направляясь к трамвайной остановке, освещали редкие покосившиеся фонари. Лёгкий ветерок приятно освежал лицо после дневной жары, и, перешагивая через выбоины в асфальте, Костя неторопливо размышлял о том, чем будет заниматься завтра.
Он работал в группе по расследованию тяжких преступлений, в котору, кроме него, входили ещё два опера: Петров и Даниленко.
Группа была призвана раскрывать особо тяжкие преступления, совершенные на территории Правобережного района, за исключением убийств — для этого существовала другая специальная группа. На Ковалёва и двух его коллег ложилась задача по раскрытию «серийных» грабежей и разбоев, мошенничеств в особо крупных размерах, изнасилований и многого другого. На троих они имели один рабочий кабинет, три пистолета, три пары наручников, два бронежилета и одну карманную рацию, которая давно пылилась в чьём-то сейфе из-за полной непригодности к работе. Ковалёв, Петров и Даниленко работали в тесном контакте с операми из отделений, иногда обращались за помощью к коллегам из других групп ОУРа и всегда помнили о том, что есть ещё и главк, который тоже может прийти на помощь в трудную минуту.
1
РУВД — районное управление внутренних дел. Отдел уголовного розыска сокращённо именуется ОУР. Он занимается координацией действий оперативников районных отделений и расследованием наиболее важных и сложных преступлений.