– Я хотел тебе сказать о нас с Катей, но не знал, как это сделать – Эрик виновато поднял глаза на Марка, но не смог удержать зрительный контакт с его обозленным, пристальным взглядом. Чувство своей виноватости перед ним, чувство того что он обманул его, особенно когда он на каждой встрече говорил о доверии ввело его в стопор. Между ними повисла тишина, как топор, который может сейчас упасть и разрубить их отношения. Только сейчас Эрик вспомнил, что они никогда не говорили о Кате, он никогда не справлялся о ней. Это придало ему какой-то уверенности.
– Марк, ты же не спрашивал о Кате – Эрик нарушил тишину, увидев как озлобленный взгляд переместился куда-то вдаль, как будто Эрика не существовало. Словно он был невидимым, словно как стекло, сквозь которое можно легко смотреть.
– Дай мне отчеты, я сам съезжу к прокурору – Марк по-прежнему не смотрел ему в глаза, протянул правую руку к нему, чтобы забрать пакет с документом. Так вот в чем дело, вот почему Катя полностью отстранилась от меня –внезапно Марк получил единственно правильный ответ на свой вопросы “почему”.
– Марк – теперь уже Эрик не спускал взгляд с Марка и не отпускал пакеты из рук, не реагируя на то, что к нему уже протянули руку. – Марк, ты чего. Мы же договорились, что я сейчас все отвезу к прокурору и после встретимся на работе.
– Да, мы о многом договаривались. Отдай мне отчеты и езжай в офис – Марк игнорируя просьбы, сквозь зубы пробубнил стараясь вообще не смотреть на Эрика, не замечать его.
– Давай я тебя хотя бы довезу до прокурора – Эрик передал пакеты Марку.
– Нет, меня ждет водитель – соврал Марк, лишь бы побыстрее отделать от его компании. Сегодня он приехал на такси из самого дома, ведь зачем заезжать в офис ранним утром если на это есть помощник – размышлял он, когда вчера отдавал распоряжение Эрику.
Словно эстафетную палочку Марк взял в руки пакет, шагнул вправо и как солдат на плацу сделал большой первый шаг, ударившись коленкой о пакет. Последовал тупой звук удара, в сопровождении со звуком шуршания целлофанового пакета. Эрик уже сделав первый шаг к машине обернулся, посмотреть на источник шума. Он увидел как Марк немного постоял на месте, отвел в сторону пакет чтобы тот остановил свое маятниковое движение. Только дождавшись когда пакеты замрут он поднял голову и уже более маленькими шагами пошел туда, где они оставили Ефима. Со стоянки было сложно разглядеть какое время показывали часы на столбе. Но в одном можно было быть точно уверенным. Они улыбались черной улыбкой, где губы были слитые вместе часовая и минутная стрелки, берущие свое начало из круглой светлой точки посередине круглого, белого циферблата.
****
На месте “Выставка достижений” осталась только примятая и давно увядшая трава, сменившая свою одежду с летнего зеленого на желтые осенние цвета. Одеяло с разным орнаментом, с цветами от темно-оранжевого до светло-желтого из опавшие листья укрывали пожелтевшую траву. Ветер старательно шил одеяло, старательно собирая листья со всей округи и сбивая их с деревьев, которые готовились к морозам.
Соревнования на лучшую фотографию с воздуха загородного дома Дмитрий Анатольевича ушли в прошлое. Наверное, приз стоит отдать реке, которая открыла все замки, отключила все системы безопасности дома и предоставила бесплатно на всеобщее обозрение то, что было спрятано за высоким, белым мраморным забором от чужих глаз.
С тех самых пор как река оставила на берегу покореженный автомобиль, оторванные части от детского автобуса громоздкие ворота дома были открыты для всех. Для спасателей, для органов полиции, для прокуроров, для репортеров, для родителей погибших детей, для страховых агентов, для политиков. Только так, можно было пройти к месту, где река оставила балласт и продолжила свой путь.
– Жаль, что поводом для экскурсии по нашему дому стала эта ужасная трагедия –Светлана как-то сказала за вечерним ужином своему мужу, когда рассказывала что у нее когда-то были планы сделать день открытых дверей этого дома. – Теперь за нашим милым домом на всю жизнь закрепиться название Дом Трагедии – еле смогла произнести Светлана, кое-как сдерживая накатывающийся приступ истеричного плача. Она отложила газету с яркими, броскими названиями о трагедии. А в центре этих статей фотография ее любимого, семейного дома, семенного гнездышка.