– Долго так стоять?
– Сейчас я уберу быстренько со стола – Эрик не служил в армии. Но посмотрев со стороны стоящего на цыпочках студента по его приказу с вытянутой рукой вверх, он подумал, что наверное именно так сержанты в армии издеваются над новичками. Эрик обратил внимание на то, что студента больше не интересовало сколько времени стоять в такой позе. Этим временем он уже внимательно всматривался в пленку, на ту ее часть, которая была у самого лица, на которой уже просматривались изображения.
– Так вот почему мой дед так много рассказывал о своих фотографиях – с восхищением произнес студент, все еще не меняя позы – это же как рождение ребенка.
– Отчасти так и есть. Ну что, закончим на сегодня. Повесь пленку краем на вон тот крючок – Эрик указал пальцем на маленький крючок, который был подвешен на веревке к потолку возле выхода. – Если есть желание отпечатать фотографии, то приходи через часа три. Пленке нужно дать высохнуть.
– А можно прийти к шести часам. В это время у меня последняя пара заканчивается.
– Хорошо. Тогда подходи к шести. Если меня не будет в кабинете, ты знаешь где меня найти – Эрик сегодня не хотел появляться дома у Кати раньше, чем он обычно приходит с работы. Он решил таким образом дать понять ей и маме, что он все еще на работе, и ничего не произошло. Он сам не понимал, зачем он врет. Или это вранье для защиты еще не восстановившихся от трагедии чувств Кати, или он врал сам себе, давая тем самым себе надежду, что как раз в это самое время его принимают на работу, которую на которую он очень сильно хотел попасть.
– Договорились. Спасибо большое – студент протянул правую руку для рукопожатия.
Эрик еще оставался некоторое время в темной комнате, после ухода студента. Он рассматривал сделанные кадры, ювелирно не прикасаясь руками пленке. Пленка была подвешена на крюк так, что кадры с ресторана с Катей, с Фергюсом и Дмитрием Анатольевичем были на уровне его глаз. “В этот раз все кадры удались”– похвалил себя он.
****
– Просто охренеть, вот сука” – по всему этажу эхом разнесся отборнейший русский мат, в котором была ненависть, недоумение от случившегося и собственная никчемность, Словно когда многолетний труд работы над собой вылетели в трубу. – Это фиаско!
– Что случилось? – со страхом в глазах решилась спросить, высокая, белокурая, одетая в строгий офисный костюм с приталенной юбкой ниже колен сотрудница. В это самое время она проходила возле рабочего стола начальника, неся в руках кипу бумаг, которую прижимала к груди. Она даже немного подпрыгнула услышав направленное в ее сторону выражение “сука”. Она застыла на месте, опустив плечи боясь обернуться.
– Вот сука то, какая! Черт!– еще громче прокричал мужской голос. Струдница не оборачивала голову, смотрела строго перед собой, словно боялась сделать шаг, который может привезти к еще большей брани.
Рядом сидевшие сотрудники переглядывались между собой. Они словно воланчик перекидывали друг другу взглядом немой вопрос “что происходит, в чем Катя провинилась?”. Но никто из их них не решился заступиться за нее. Девушки открыто сверлили мужчин своим взглядом. Некоторые из них мотали головой в сторону застывшей Кати, ясно давая понять что надо ее спасать. Мужчины только опустили свои головы, но продолжали исподлобья наблюдать за происходящим. Никто не хочет рисковать своим местом, даже ради этой красивой, белокурой девушки, которая заставляет у всех этих мужчин в этом кабинете сердце биться чаще.
– Я пойду? – не оборачивая голову на начальника, опустив голову ниже, сгорбившись под тяжестью бумаг и оскорблений, Катя начала делать шаг вперед.
– Стоять сука, не уйдешь! – и снова эхом пронеслось по комнате. А через открытую дверь, скорее всего, крик отчаянье добрался и до первых этажей.
Сотрудники офиса как можно ниже склонили головы, продолжая делать вид, что они заняты делом. Но ничего не уходило от их искушенного любопытством взгляда. Сгорбленная красавица стоит перед ними. За ней мужчина в костюме темного синего цвета, в кристально белой рубашке с плотным воротником. Он буквально подскочил со своего кресла и упираясь кулаками о стол, что-то рассматривал в окне. Кресло по инерции быстро отъехало назад, громко ударяюсь о стену. Постояв так некоторое время, он окинул взглядом девушку, потом бросил взгляд на своих наблюдателей и быстрыми, звенящими на весь кабинет шагами покинул его. К белокурой красавице подбежали две дамы, возрастом старше ее. Одна взяла у нее из рук кипу бумаг, другая взяла за ее локоть и они скрылись за дверью вслед за начальником. Из закрытых дверей кабинета начала просачиваться классическая офисная музыка под названием “начальник больше не смотрит”. Понижающейся и повышающейся как волна рокот людей стали фоном основой музыки. Фон сменялся с всеобщего удивления на панический страх. Беспорядочный стук каблуков, за место ударных инструментов задавал ритм. Когда рокот людей подходил к апогею, стук каблуков нарастал до тех пор, пока он не слился в один единый стук большого каблука. Сотрудники сбегались к конкретному столу выражать свое недоумение и свои переживания. А кто-то просто подходил послушать, чтобы насытить свое любопытство. Заключительными аккордами композиции были звуки передвижения стульев и постукивание их о рядом стоящие столы. Концовкой музыки выступила дрожь стен здания, дрожь от сильно захлопнутых массивных дверей, ведущих на улицу. Наступила гробовая тишина.