Мой пульс подпрыгнул.
Черт побери, эту девочку учили лучшие Хозяева, чем я.
Она все делала правильно, старалась направить весь поток моей крови в разбухающий хуй.
Откуда она взялась такая?
— Встань.
Она поднялась на колени и встала, стояла вот так передо мной, со все еще опущенными вниз глазами, уставившись в пол гостиничного номера. Сара Джейн была не выше пяти футов ростом. И тонкая, как бамбук. Типаж ребенка, которого — как ты чувствуешь — можешь без усилия переломить пополам.
У нее почти не было груди. Тонкая хлопковая материя свободного платья спадала вдоль ее изящного силуэта, блеклые цветы бесформенно обрамляли фигуру.
— Посмотри на меня, — попросил я. Ее миндалевидные глаза остановились на мне. Выразительные и печальные. Понимающие и послушные.
Я запахнул халат, снова прикрывая свой член. Я все еще чувствовал его липкую влажность, медлительную ртутную жидкость, оставшуюся от извивающегося прикосновения языка Сары Джейн.
В комнате за стеной кто-то включил радио или телевизор. Я узнал песню Дэвида Боуи «Let's dance».
Когда это случается, вот так, как сейчас, под саундтрек или без него, ты хочешь растянуть момент до бесконечности, до тех пор, пока не достигнешь вечного чувства эйфории, вырываясь за пределы всего сущего. И это никогда не удается, потому что неотвратимая кульминация ускользает, как только делаешь шаг вперед.
Я жаждал слышать ее голос, слова объяснения, но осознавал, что если я позволю ей говорить, это разрушит чары, тонкую игру отношений, в которую мы играли. В которую так бездарно играл я.
— Подними платье, — попросил я ее.
Она собрала ткань вокруг талии и потянула хлопок вверх.
Нижнего белья не было.
Ее пизда была гладкой. Чисто выбритой.
Восхитительную бледность живота пересекал прямой красноватый вертикальный шрам. В отличие от других женщин, чьи губы неравномерно выступают над отверстиями, пизда Сары Джейн выглядела так, как будто ее нижние губы были аккуратно срезаны острием бритвы, и ее интимные врата были не более чем тонкой линией на карте тела.
Неправильной формы синяки, переливающиеся от синего к желтому, расплывались на ее бедрах и внизу живота.
Я сглотнул.
Она заметила мою реакцию.
— Все в порядке, — сказала она. — Ничего не болит. Я сама так хотела.
— Но…
— Боль — это хорошо, — поспешила успокоить меня Сара Джейн. — Придает жизни вкус:
— Кто? — спросил я.
— Бойфренд. Еще он мой Хозяин.
— Ты не говорила про него, — заметил я.
— Его зовут Дэниэл, — ответила она. — Мы не живем вместе. Он изучает корпоративное право в Вашингтоне. Приезжал ко мне в тот уикенд. Знаешь, это была просто игра.
— Очень грубая игра, — я не смог удержаться от этого замечания.
Сара Джейн не обратила внимания на мою негативную реакцию.
— Почему же ты согласилась встречаться со мной, если у тебя есть какой-то Дэниэл? — спросил я ее.
— Когда мы не вместе, мне разрешается видеться с другими, — сказала Сара Джейн.
— Как либерально.
— Но я всегда все ему рассказываю, — продолжила она.
— Понимаю.
Молчание. Теперь в соседнем номере играла другая песня, со звучной басовой партией, но я был слишком напряжен, чтобы узнать ее.
— Снимай платье совсем.
Ее груди были, как маленькие бутоны. Только один слабый синяк под левой грудью. Несколько веснушек, рассеянных близко друг к другу.
Если бы не эти метки, оставленные на ее плоти, она бы выглядела, как ребенок, со своей безволосой вагиной и худыми бедрами. Но ее меланхоличное, хоть и юное, лицо повидало такие вещи, которых я не мог вообразить даже в своих самых фантастических подвигах, описанных в эротическом чтиве. Озера ее глаз, угол ее рта говорили мне обо всем этом. Позднее я осознал, насколько правдивой была моя догадка.
— Я какая угодно, только не пышная, — заметила она.
— Без разницы, — сказал я.
— Ты все еще хочешь меня? — спросила Сара Джейн.
— Да… Определенно хочу.
Теперь я был одним из тех, кто желал бы опуститься к ее ногам и раздвинуть своими губами и языком ее пизду, раскрыть ее, всосать в себя цвет ее внутренностей, попробовать на вкус и пропитаться воспоминаниями о каждом изнасиловании, которому она подвергалась. Стать ей, чтобы познать полностью, абсолютно.
— Иди сюда, — я сделал знак рукой в сторону кровати.
Она приблизилась, остановилась.
— Не говори тех слов, о которых позже можешь пожалеть, Конрад. Это просто ебля. Я не могу быть ничем больше, понимаешь. У меня есть своя жизнь, что бы ты об этом ни думал, и у меня нет желания что-то менять в этой жизни…
— Сара Джейн, я… Она остановила меня:
— Не надо больше слов.
Она подошла ко мне, ее кожа была прохладной, и я заключил ее в объятия, в качающуюся колыбель своих рук. Я оставил кондиционер включенным, и какое-то время она стояла под ним обнаженная. Рядом с кроватью находился пульт управления, и я на ощупь щелкнул выключателем.
Я поцеловал ее в лоб, наклонился к губам, но она оставалась холодной и не ответила на мой поцелуй.
Сара Джейн высвободилась из нашего вступительного клинча и дернула за пояс моего халата. Я выбрался из-под тяжелого белого облачения. Теперь мы оба были обнажены. По сравнению с ней у меня был явный перевес, и мне нужно было наклоняться, как неповоротливому великану. Я весил, по крайней мере, вдвое больше, чем она. Пока я думал об этом, Сара забралась на постель и возобновила знакомство с моим хуем. Она посасывала яйца, ее палец скользнул в мою задницу. Черт побери, она хотела быть шлюхой, а мое бессознательное чувство вины мечтало о невинности. Но ее просчитанные движения возымели требуемый эффект, и я толкнул ее на кровать и резко просунул два пальца в пизду. Она даже не вздрогнула. Она не была сильно мокрой.
В этом похотливом танце мы, казалось, корчились на кровати бесконечно долго, сплетаясь конечностями, вытягиваясь, поддразнивая друг друга, борясь. И в то же время я чувствовал, что самое нутро Сары Джейн умоляло меня подчинить ее, задать ей взбучку, но я сопротивлялся. Это не было внезапно проснувшимся во мне инстинктом. Нежная, шаловливая борьба, иногда, случайно, с элементами скованности. Но то, как она реагировала на мои прикосновения, выдавало ее зависимость от более жесткого обращения. Я чувствовал, что слишком быстро приближаюсь к этой опасной грани.
Мы были в позиции шестьдесят девять, я всадил хуй глубоко в ее горло, почти заткнул ей рот, а мои глаза наслаждались вывернутой наружу пиздой, и половина моего кулака уже протиснулась в тугую дырку, растянув ее мышцы, почти разорвав ее. Сара не издала ни звука протеста, хотя я был уверен, что причиняю ей боль. Больше того, она пододвигала свое тело и приподнималась, как будто заставляла меня всунуть руку глубже, она была готова принять мой кулак целиком и подбадривала меня, одобряла грубость и насилие.
И я отступил, оторвался от ее пизды и рта.
Перевел дыхание.
Она оползла вокруг меня и встала за мной. Я все еще стоял на локтях и коленях — в неэлегантной и непристойной позе.
Я почувствовал, как ее язык обвел окружность моей задницы, вызвав непередаваемые ощущения в душе и теле. Сара методично циркулировала языком вокруг моего ануса, неутомимо и жадно. Затем язык метнулся вовнутрь моей смягчившейся дырки. Она проникла в меня примерно на полдюйма и стала вылизывать там. У меня пересохло в горле, я мог видеть каждый заброшенный уголок своей души.
Я наслаждался чудесной непристойностью момента.
Прошла вечность. Она наконец устала. Наверное, у нее до смерти болели челюсти.