Теперь он тяжело дышал и обливался потом, а его атака на Любу стала еще более интенсивной, он обзывал ее шлюхой, иностранной блядью. Но она не понимала французского, а у меня не было ни желания, ни настроения возражать ему. Затем, взревев, он кончил. Люба передернулась. Я затаил дыхание, закрыл глаза, представляя, как мощный поток спермы затопляет ее лоно. Наконец снова повисла тотальная тишина. Он все еще был глубоко в ней, склонив голову вперед, почти что упав на ее хрупкие плечи. Я видел, как струйки спермы жемчужными каплями стекают по ее бедрам. Я снова вытер ей лицо и снял с глаз повязку.
Она смотрела на меня, а его член все еще был в ней.
— Ты в порядке? — спросил я ее.
— Да, — мягко выдохнула она, слабо попытавшись улыбнуться. Перед ее футболки весь промок, и соски выступали под тканью, проминая серый материал.
Теперь я испытывал острое чувство вины. Мы пересекли границу между фантазиями и реальностью, и это было, черт побери, не слишком приятно.
— Мы договорились, все, что угодно… — сказал я, почти что извиняясь.
Француз молча стоял за нами. Люба двинулась на дюйм вперед, и его член выпал из нее. Он был большим и до сих пор наполовину твердым.
Ее глаза сияли, так было каждый раз после того, как она кончала. Люба посмотрела на меня, потянувшись вперед. Спросила:
— Абсолютно все?
— Да, — согласился я, каким-то образом уже догадываясь, чего именно теперь она потребует от меня. Слишком много ночных разговоров на мягких подушках было в наших предыдущих свиданиях.
— Хочешь, чтобы тебе отсосали дочиста? — спросила она французского парня.
Тот не выглядел недовольным. Ничего не ответил.
— Чтобы он отсосал? — она показала на меня.
Он передернул плечами. Я двинулся к краю кровати, встал на колени и взял его влажный хуй в рот, начал сосать, вылизывать его дочиста. Конечно, я чувствовал вкус Любы. Разве могло быть по-другому? Его семя просто не берется в расчет. Это было самое меньшее, что я мог для нее сделать. В конечном итоге, француз сделал шаг назад, как раз в тот момент, когда он был почти уже готов стать твердым. Без сомнения, его нервировал тот факт, что другой мужчина теперь отсасывает его хуй и это пробуждает в нем те же самые ощущения, что и женский рот. Он пробормотал свои извинения, надел брюки и направился к двери.
После этой ночной авантюры мы с Любой спали урывками, и наши разговоры были еще менее продолжительными, чем обычно. На следующее утро, вскоре после завтрака, мы отправились в аэропорт Монпелье, чтобы успеть на самолет в Париж, где мы расстались, и каждый проследовал своим путем, в свои соответствующие страны и семьи. В течение нескольких месяцев мы продолжали общаться, равнодушно уверяя друг друга, что попытаемся встретиться снова, но почему-то наши расписания и наши сердца не были готовы пересекаться. Она встретила парня из Кореи. Я трахал кого-то в Нью-Йорке. И затем мы, моногамные изменники в силу привычек и традиций, обоюдно решили, что наша связь пришла к своему логическому завершению.
Каждые несколько месяцев мы с Любой все так же общаемся по телефону, и когда у нас шутливое настроение, оба приходим к выводу, что это было самое интересное совместное путешествие.
Но и теперь я все так же не уверен, приятно ли мне вспоминать об этом эпизоде или же мне стыдно за случившееся.
Впрочем, спасибо, что такие воспоминания существуют.
На следующий день Корнелия связалась с Укротителем Ангелов и согласилась встретиться. Она настояла, чтобы встреча была в общественном месте. Они устроились в доминиканском баре на углу Стентона и Лудлоу, в нескольких кварталах от театра «Лэндмарк». Воскресный день, послеполуденное время. Корнелия никогда не танцевала по воскресеньям. Этот день всегда был ее выходным. Они оба сели, и Корнелия спросила:
— Так каково ваше настоящее имя? Вы знаете, кто я. А я не люблю невыигрышных позиций.
В начале их встречи, когда они формально пожали друг другу руки, он поприветствовал ее как Корнелию, не назвав ни Ангелом, ни Мирандой, никаким другим именем, которым она случайно могла назваться, выполняя работу или мечась в охоте за удовольствиями.
— Было бы приятно, по меньшей мере, знать имя человека, который трахал меня и одновременно пытался убить.
Укротитель Ангелов улыбнулся. На нем был тонкий черный кожаный пиджак, белая безрукавка и джинсы. Легкий запах лосьона после бритья. «Олд Спайс». Этот запах не вызвал в ней раздражения.
— По-честному так по-честному, — сказал он. — Я Кристофер. Но вы можете звать меня Крис.
— Крис, вот так…
Долговязый официант с зализанными назад волосами усадил их за угловой столик. Он же принес напитки. Лимонад для нее и «Спрайт» для него.
— Так кто начнет первым? — спросила Корнелия.
— На вас есть подслушивающее устройство? — спросил Крис.
— Нет, — ответила Корнелия.
Он пожал плечами.
Она задрала вверх свою черную футболку. На ней не было бюстгальтера. Крис ухмыльнулся.
— О да, я их хорошо помню. Весьма изящные, если можно так выразиться.
Она опустила футболку.
— Удовлетворены? Хватит пиздеть. Почему, я?
— Это просто работа, Корнелия.
— Что вы имеете в виду?
— Видите ли, нас связывает одна и та же профессия. Мы оба свободные агенты. И похоже, что у наших нанимателей одинаковое прошлое.
— А попытка убить меня?
— Как я сказал, это работа, — сказал он с таким видом, как будто ему было действительно больно признаться ей в этом. — Не то чтобы я испытывал удовольствие от того, чтобы убрать женщину, особенно такую привлекательную и очаровательную, как вы. Но, в отличие от вас, Корнелия, у меня нет роскошной возможности выбирать заказы.
— Понимаю. — Ее глаза затуманились, она неистово пыталась вычислить причины, по которым могла попасть в столь неприятное положение. — Вы живете в Манхэттене?
— Да. Фактически недалеко от вас. Вест Виллидж.
— Левая сторона Шестой стрит, — призналась она. — Вы много обо мне знаете, да?
— Мне предоставили очень детальное досье. Вы бойкая женщина, Корнелия. Все эти дела с первыми изданиями книг… Но я думаю, в вашей сексуальности нечто сильно подпорчено.
— Вы можете держать при себе свое мнение, — гневно отреагировала она, но тут же успокоилась. Что бы ни произошло, она должна сохранять спокойствие, и она это знала. Нельзя позволить обнаружить свои слабости.
— Мне пришлось сделать чертову уйму подготовительной работы, пока я настиг вас. Поменять маршрут, чтобы поймать вас в Лондоне. Должен сказать, что я предпочитаю более мягкий секс.
— Если это вас утешит, вы обыграли меня во всем, пока не допустили маленькой ошибки. Но, может, моя натура помешала мне сделать правильные выводы, — сказала Корнелия. — До вас никто не видел этих слабостей моего характера. Я была слишком осторожна и надежно их прятала.
— Я бы никогда не догадался, если бы у меня не было информации о вас, — заметил Крис.
— Это связано с книгой Конрада? — отважилась спросить Корнелия.
— Нет.
— Вы бы не признались в этом, правда?
— А вы думаете, что это действительно было связано с книгой? — спросил он.
— На самом деле нет, — с благодарностью призналась Корнелия. — Это дело почему-то не может решиться само собой. Я просто размышляла, взвешивала за и против, пока не поняла, что в этом нет никакой логики.
— Похоже, Корнелия слишком много думает, — прокомментировал он.
— Расслабьтесь, — сказала она. А затем резко спросила: — Кто?
— Я не могу сказать вам этого, Корнелия. Поставьте себя в мое положение. Люди, как вы и я, у нас есть правила, верно? Конфиденциальность клиента и все такое, разве нет?
— Тогда я просто не понимаю, — вздохнула она.
— Я даже сам не знаю, кто, — признался Крис. — Думаю, что кто-то хочет отомстить за былые заказные убийства. Прошлое нас догоняет.
— Я пришла к тому же выводу.
— Ну так вот.
— Так почему вы захотели со мной встретиться?