Если он добирался до подземной парковки и всё ещё не был уверен, что добрался туда, куда нужно, его успокаивали, когда он брал талон в автомате. Женский голос, сгенерированный компьютером, говорил ему: «Добро пожаловать в Markham Plaza. Пожалуйста, возьмите талон. Хорошего вам дня».
«Спасибо, обязательно», — любезно отвечаю я, когда машина меня встречает. Мне кажется, что эта конкретная компьютерная женщина, возможно, влюбилась в меня, но, въезжая на парковку, я слышу, как она так же тепло приветствует парня в соседней машине. Женщины.
Я поднимаюсь на лифте в вестибюль, достаточно большой, чтобы «Никс» могли проводить домашние матчи. Я вхожу в другой лифт, и на этот раз ко мне обращается мужской голос, созданный компьютером: «Добро пожаловать в «Маркхэм Плаза». Нажмите, пожалуйста, этаж по вашему выбору».
«Сделаю», — говорю я. «Кстати, на парковке есть девушка, которая тебе может понравиться. Низкорослая, с металлическим отливом, но с хорошим характером».
К сожалению, позади меня в лифт заходит парочка, и они слышат мой разговор.
Я им неуверенно улыбаюсь. «Лифт разговаривает». Хе-хе.
Они не отвечают, и нам приходится несладко, особенно им. Это они застряли в лифте с психушкой.
Приёмная перед кабинетом Виктора – просто потрясающее зрелище. Я размышляю о стоимости картин на стенах и понимаю, что, пожалуй, смогу себе их позволить. Мне нужно привыкнуть к этой мысли; я самый разгильдяй из всех разбогатевших в стране.
Секретарша Виктора, Элеанор, кажется, постоянно хмурится. Очевидно, её работа — защищать Виктора, и я сомневаюсь, что Норман Шварцкопф смог бы провести мимо неё целый батальон без предварительной записи. К счастью, у меня есть такая возможность, и она пропускает меня.
Я вхожу в кабинет Виктора, который на фоне приёмной напоминает страну третьего мира. Виктор сидит за столом. Высокий, с седеющими висками, в костюме-тройке, который слегка натягивает его довольно массивный живот. Не думаю, что когда-либо сидел за столом, не сняв пиджак, но вот Виктор во всех трёх костюмах, откинувшись в глубоком кожаном кресле, смотрит на мир так, словно его ничто не волнует. И, честно говоря, для этого нет никаких причин.
«Мистер Маркхэм, меня зовут Энди Карп...»
Он перебивает меня: «Я знаю, кто ты. Мне жаль твоего отца. Ты хороший человек».
«Да, я хотел поговорить...»
Он снова это делает. «Ты хотел поговорить об этом убийце». Он имеет в виду Уилли Миллера, но я сомневаюсь, что он вообще знает его имя. «Я тебе в этом не помогу», — продолжает он. «Тебе не следовало добиваться нового суда. Это пустая трата денег налогоплательщиков. Конец обсуждения».
Поскольку это, по сути, не было обсуждением, я считаю его заявление о прекращении преждевременным. «Вообще-то, я думал, что с тех пор…»
И снова: «Поскольку у меня есть влияние, а жертва — девушка моего сына, я мог бы поговорить с губернатором и добиться смягчения приговора этому мерзавцу до пожизненного. Забудьте. Как я уже сказал, разговор окончен».
Это начинает раздражать. «Я люблю пиво», — быстро говорю я.
«Что, черт возьми, это должно значить?» — спрашивает он.
«Ничего. Я просто хотел проверить, смогу ли я сказать одно законченное предложение, не перебивая тебя, и «Мне нравится пиво» было самым быстрым предложением, которое я смог придумать».
В этот момент ворчливый, властный тип обычно неохотно смеётся и немного расслабляется. Виктор, к сожалению, похоже, не знаком с этим стереотипом. Он смотрит на меня с таким же уважением, как на таракана, которого только что обнаружил в своих рисовых хлопьях.
«Ты действительно большой умник, как я и слышал».
«Спасибо большое». Это моё второе предложение подряд, так что я чувствую себя довольно бодро.
«Чего вам надо? Я занятой человек».
Я собирался поговорить с ним о деле Миллера, но он ясно дал понять, что единственный способ получить ответы на эти вопросы — это заслушать его показания под присягой. Я плавно перехожу к плану Б, достаю фотографию и кладу её ему на стол. «Мне было интересно, когда и где была сделана эта фотография».
Впервые я вижу человеческую реакцию. Не могу сказать, что это, может быть, из-за газов, но что-то проникло сквозь его внешнюю оболочку. Через мгновение это проходит, и он снова контролирует ситуацию.