Мы садимся в два тридцать, точно по расписанию, и к двум тридцати одной он заканчивает болтать и делает предложение. Вилли может признать себя виновным в убийстве и лишить жизни без права на условно-досрочное освобождение. «Отличное предложение», — говорит он с каменным лицом.
«Вау!» — говорю я. «Жизнь в клетке-вонючке до конца своих дней. Надо быть сумасшедшим, чтобы не согласиться. Чёрт, как бы мне это предложили! Я бы и сам за это ухватился».
«Если он не возьмёт, можете смело сказать ему, чтобы он не распаковывал вещи. Он и глазом моргнуть не успеет, как снова окажется в камере смертников».
«Он этого не примет».
Уоллес качает головой, словно огорчённый моим ответом. «Энди, этот суд уже состоялся. Ты же читал стенограмму; это будет как вставить кассету в видеомагнитофон и прокрутить её снова».
«Ты не принимаешь во внимание мою гениальность».
«Топор недоволен твоими гениальными способностями. Он порежет тебя на мелкие кусочки и скормит судебным приставам».
Я сейчас не в настроении выслушивать нотации, даже если каждое его слово — правда. Особенно потому, что каждое его слово — правда.
«Так вот за чем вы меня сюда пригласили? За пожизненным заключением без права досрочного освобождения?»
«Вот и всё. И нас за это раскритикуют в прессе, но нам придётся с этим смириться».
«Вы — настоящий образец мужества».
Он улыбается. «Вот за это мне и платят такие мелочи».
«На этот раз тебе придётся их заслужить, — говорю я. — Вилли откажется от твоего предложения».
Мой ответ его не удивил, но он был недоволен тем, что у него всё ещё грязная тарелка. «Тогда, полагаю, увидимся в суде, советник», — пожимает он плечами.
Выходя, я рычу на него, чтобы начать запугивать, но он уже разговаривает по телефону, так что, похоже, это не производит особого эффекта.
Поскольку до встречи с Лори у меня есть несколько часов, я отправляюсь в тюрьму, чтобы оставить разговор с Вилли позади. Позади нас.
Вилли перевели из камеры смертников в камеру строгого режима. Разница едва заметная: приходится жертвовать напряжением, страхом и зловонием смерти ради права находиться в окружении вдвое большего количества убийц и насильников, чем раньше. Вилли уже своего рода знаменитость, ведь не так уж много людей возвращается с той стороны. Похоже, это не улучшило его настроения.
Я рассказываю ему о предлагаемой сделке, а он посылает меня к чёрту. Я понимаю, что он обращается ко мне как к представителю системы, но я говорю ему, что он не должен убивать гонца. Он отвечает, что не только не убил бы гонца, но и Дениз, поэтому не признаёт себя виновным.
«Вилли, весьма вероятно, что ты проиграешь этот процесс».
"Почему?"
«Посмотрите на это так. Предположим, футбольная команда Университета Динки играет с командой Университета Флориды и проигрывает со счётом сто десять:0. Затем кто-то говорит: «Эй, подождите-ка, разносчик воды, которого наняла команда Университета Флориды, не был допущен к игре, потому что у него плохие оценки, и он использовал слишком большое ведро». Поэтому они решают, что игра не засчитывается, и решают переиграть её на следующей неделе».
«Ты собираешься перейти к сути до начала суда?» — спрашивает он.
Я киваю. «Когда они переиграют игру, как думаешь, Динки победит?»
«Это зависит», — отвечает он, — «от того, привезет ли Динки туда ту же команду».
«Та же команда».
«Но я не пойду на просмотр с той же командой. У меня новый тренер. Ты».
«Этого будет недостаточно. Динки всё ещё Динки. Пусть их тренирует Билл Парселлс, и они всё ещё Динки». Возможно, я немного увлекаюсь аналогией, но он всё равно в теме.
«То есть ты просишь меня разбить самолёт команды «Динки» ещё до того, как он доберётся до Флориды. Не могу, Энди. Я на этом самолёте».
Я точно не смогу его переубедить, да и не хочу, потому что, наверное, поступил бы так же. Если бы меня посадили в тюрьму без права на условно-досрочное освобождение, первым делом я бы попытался покончить с собой. С таким же успехом можно позволить это сделать государству. К тому же, я делаю это не только ради Вилли и не только ради себя. Я делаю это ради старого доброго университета Динки.
Я звоню Николь и говорю, что вернусь домой только к вечеру, и она расстроена, потому что её отец приехал в город на летние каникулы и хотел поужинать с нами. Я говорю ей, что не смогу прийти, и что она должна пойти с ним. Я упускаю часть о встрече с Лори в кинотеатре для взрослых.