Через несколько мгновений после ухода полиции появляется Лори, хотя я понятия не имею, откуда она узнала о случившемся. Она видит меня, подходит и обнимает.
«Энди, Боже, прости меня. Как она?»
Я рассказываю ей то, что мне сказал врач, и Лори спрашивает, есть ли у меня какие-либо соображения, кто за этим стоит.
«Нет», — говорю я, — «но я знаю, за кем они гнались. За мной».
Внезапно меня переполняют накопившийся гнев и разочарование, и я пробиваю дыру в стене. Вернее, вмятину.
«Чёрт возьми! Николь велела мне бросить это, а кто-то выстрелил в неё, когда я не послушался».
Лори кладёт руку мне на плечо, но утешить меня невозможно. Ещё никогда я не был так близок к потере контроля, и мне приходится бороться, чтобы сохранить остатки самообладания.
«Энди…»
«Лори, как раз перед тем, как это случилось, я сказал Николь, что у нас ничего не получится. Что я больше не хочу этого».
«О, Боже…»
«А теперь из-за меня… она лежит там, и в нее переливают чужую кровь, чтобы она оставалась жива».
Лори остаётся со мной, пока врачи не разрешат мне увидеть Николь. Перед её уходом я не забываю назвать ей номер машины, которую видел на месте происшествия, и она обещает проверить.
Когда я вошла в палату Николь, её вид меня потряс. Она лежит, бледная и слабая, подключённая к аппаратам трубками. Глаза её открыты, но она, кажется, сонно шатается.
Я стараюсь быть оптимистичной. «Николь, как ты себя чувствуешь?»
Она смотрит в мою сторону, и я вижу, как её взгляд пытается сфокусироваться. Наконец она понимает, что это я, и начинает тихо плакать.
«Энди… о, Энди».
Я подхожу к ней и держу ее, изо всех сил стараясь не задеть ни одну из трубок.
«Успокойся… успокойся сейчас же. Тебе нужен отдых. Врач сказал, что всё будет хорошо, если только будешь покой».
«Это так больно, Энди».
«Я знаю. Я знаю, что это так».
«Где мой отец?»
«Он скоро будет здесь. Он был в Вашингтоне, но сейчас на шаттле. Он очень переживает за тебя».
Она тихо кивает, очевидно, очень устала.
«Николь, прости меня. Ты даже не представляешь, как мне жаль. Тебе здесь не место… ты этого не заслуживаешь». Но она уже спит и не слышит меня. Мы не слышали друг друга уже очень, очень долго.
Филипп приезжает примерно через час и полностью берёт ситуацию под свой контроль. Он организует перевод Николь в более престижную больницу рядом с домом и уже консультируется со своим личным врачом, который лечил Николь.
Филиппу почти нечего мне сказать, и я не могу его за это винить. Он предупреждал меня, что может случиться что-то ужасное, если я не отступлю, и он оказался прав.
НАША ЗАЩИТА НАЧИНАЕТСЯ В ПОНЕДЕЛЬНИК УТРОМ, И наш первый свидетель — Лу Кампанелли, руководитель местной программы реабилитации от наркомании и алкоголизма. Кевин допросил его на выходных и сообщил мне, что мы можем добиться определённых результатов, если привлечём его к делу. Кевин также придумал, как использовать Лу для подтверждения нашей теории о том, что Вилли подставили.
Многие много говорят о помощи людям, но Лу Кампанелли посвятил этому свою жизнь. Ему шестьдесят четыре года, и вот уже сорок два года он помогает людям справиться с зависимостями. Таких Лу Кампанелли в мире не так уж много.
После того как я рассказал ему о его прошлом и попросил его описать тип программы, которой он руководит, я спросил его, был ли Вилли участником этой программы.
Лу кивает. «Он был выдающимся членом. Полностью посвятил себя трезвости».
«И вы были удивлены, узнав, что в ночь убийства его нашли пьяным?»
«Я был очень удивлён. Конечно, такое всегда возможно, каждый день — это борьба. Но да, в случае с Вилли я был удивлён и разочарован».
«А как насчёт наркотиков?» — спрашиваю я. «Насколько вам известно, Вилли когда-нибудь употреблял наркотики?»
Лу решительно и многозначительно качает головой. «Ни в коем случае. Уилли потерял сестру из-за наркотиков. Он был против них не только сам; он не потерпел бы, чтобы кто-то ещё их употреблял. Это просто невозможно».
Я киваю. «Что бы вы сказали, если бы я сказал, что есть показания о следах от уколов от наркотиков на руках Уилли Миллера?»
«Я бы сказал, что кто-то лжет».
Я подхожу к столу защиты, и Кевин протягивает мне папку.
«Ваша честь, я хотел бы представить это в качестве доказательства защиты номер четыре. Это результаты анализа крови, взятого в то время, которые не выявили никаких наркотиков в крови мистера Миллера».