«Это клуб Маркхэма», — говорю я. «Надо пробраться туда и насыпать крема для бритья в его гольф-туфли».
Лори считает это не очень зрелой идеей, поэтому мы продолжаем путь к дому Пита, скромному дому в колониальном стиле в тихом, непритязательном районе. Мне бы очень хотелось отправить Лори одну, но моё мужское эго не позволяет, поэтому я поднимаюсь с ней по ступенькам и нервно звоню в дверь.
Через несколько мгновений Пит подходит к двери. Он открывает её и видит меня.
«О, Боже», — говорит он.
Я планирую немедленно извиниться за то, что был так резок с ним на свидетельском месте. Я собираюсь сказать, что просто выполнял свою работу, какой бы неприятной она ни была. Я попрошу у него прощения, скажу, как важна для меня его дружба, и надеюсь, что прошлое останется в прошлом.
К сожалению, мой план летит в тартарары, когда я вижу, что на нем нелепый красный халат, настолько комичный, что я физически и эмоционально не в силах удержаться от насмешек над ним.
«Отличный костюм, Пит. У всей команды такие?» — спрашиваю я.
На мгновение мне показалось, что он собирается меня убить, но, кажется, он решил, что не стоит заниматься всей этой бумажной волокитой, которая потом потребуется. Вместо этого он начал закрывать дверь.
Я отталкиваю её, удерживая открытой. «Подождите минутку! Нам нужна ваша помощь!»
«Забудь об этом». На самом деле мы толкаем дверь с разных сторон, как будто перетягивая канат наоборот, и я не выхожу победителем.
«Ну же, извини!»
Думаю, он понимает, что извинения были не самыми искренними, потому что он продолжает закрывать дверь.
Я кричу Лори: «Не стой там просто так!»
Спустя короткое мгновение, которое кажется часом, она пожимает плечами и говорит: «Мне нужна твоя помощь, Пит».
Пит тут же расслабляется и открывает дверь. Он обращается только к Лори. «Почему ты сразу не сказала? Что случилось?»
Я вскакиваю. «Нам нужно сбить старый номерной знак».
Пит игнорирует меня и снова обращается к Лори: «Что случилось?»
«Нам нужно найти старый номерной знак», — говорит Лори.
Меня это начинает раздражать — ведь в суде я выполнял только свою работу. «Эй, я что, невидимка?»
«Тебе повезло, что ты жив, — рычит Пит. — Ты превратил меня в чёртова идиота на свидетельском месте».
«Ты и так был полным идиотом. Я просто вынес это на чистую воду».
На этот раз я почти уверена, что если у него в этом милом красном халате есть пистолет, он меня застрелит. Лори велит мне подождать в машине, и, на мой взгляд, это мудрая идея.
С того момента, как я сажусь в машину, проходит всего минута-другая. Лори возвращается и садится на пассажирское сиденье.
«Пошли», — говорит она.
"Что случилось?"
«Он собирается позвонить. Мы должны получить его завтра».
«Видишь?» — говорю я. «Я же говорил, что справлюсь с ним».
Я высаживаю Лори у её квартиры и еду домой. Пит достанет нам информацию, и тогда у нас либо будет что-то, либо ничего. Я редко чувствовал себя менее контролирующим ситуацию.
На следующее утро я прошу о встрече в кабинете Хэтчета с ним и Уоллесом. Они слышали о том, что Николь застрелили, и я рассказываю им об угрозах, которые мы получили, и о нападении в моём кабинете. Я утверждаю, что кто-то активно пытается помешать правосудию, и прошу разрешить мне дать показания Виктору Маркхэму и Браунфилду по поводу фотографии.
Уоллес, похоже, искренне сочувствует моей ситуации, но вынужден подчеркнуть, что между фотографией и судебным процессом Миллера не установлено никакой существенной юридической связи. Формально он прав, и Хэтчет тоже формально прав, отклоняя мою просьбу. Что он и делает.
Нашим первым свидетелем сегодня утром станет Эдвард Маркхэм, на котором я планирую выместить свою злость. Лори присоединилась к нам с Кевином за столом защиты на праздничном вечере.
Оглядывая зал суда, я вижу, что Виктор приехал оказать сыночку моральную поддержку. Она ему понадобится.
Как только Хэтчет садится за скамью, дверь в задней части зала суда открывается, и появляется Пит. Он подходит ко мне, пока Хэтчет отдаёт распоряжение вызвать первого свидетеля.
Пит протягивает мне небольшой листок бумаги и говорит: «Я подумал, что должен доставить это лично».
Я смотрю на газету и думаю: «Вот это да!»
Лори толкает меня локтем. «Что такое?»
Я передаю ей листок; её шёпот звучит более библейски, чем мой. Она говорит: «Господи Иисусе». Она передаёт листок Кевину, но я не слышу, что он бормочет.