— И кто? — подался вперед начальник угрозыска, положив задержанному руку на плечо и сжав пальцы так, что уголовник поморщился.
— Микроб. Он недавно от хозяина. На какой-то блат-хате у Силикатного лежка у него. Никчемный, не в сильном авторитете, но очень беспокойный. Окружил себя гопотой и шпаной. Уму-разуму их учит. Хвост перед ними пушит, какой он великий и ужасный. К тюрьме пацанов готовит.
— Дело почетное, — хмыкнул начальник уголовного розыска.
— Ну да. В обществе поощряется… Слышал я — вся эта компания в тот день там ошивалась.
— И где мне их искать? Где они собираются?
— Так каждый день по-разному. К одному месту не привязаны.
— Как их искать будем?
— Узнаю — свистну… Только в вашем каземате я много не узнаю.
— Ладно. Пиши явку с повинной, что имел место бытовой конфликт, хулиганство.
— Это еще зачем?
— Пусть у меня полежит, пока ты погуляешь. Чтобы легкомысленного желания соскочить у тебя не возникло. Сделаешь дело — я о ней забуду.
— Но…
— Пиши, а я продиктую.
Лука обреченно вздохнул, глядя на лист бумаги и автоматическую чернильную ручку, которые положили перед ним. И принялся писать под диктовку.
Писал он, аккуратно выводя каждую буковку и прикусив язык. Кстати, без ошибок.
Закончив процедуру и отправленный на четыре стороны, он аж зажмурился от удовольствия, когда шагнул из отделения навстречу сияющему в его честь солнцу. Свобода и простор! Как же ценишь их после того, как постоишь на пороге камеры!..
Глава 8
В нашем деле что главное? Незаметно подобраться и заметно нагрянуть. Для первого нужна грация кошки, для второго — напористость асфальтоукладчика, раскатывающего все в блин на своем пути.
За строительным мусором, кустами и развалинами дощатых летних построек я, начальник розыска и еще двое местных оперативных сотрудников приближались к месту, где собралась интересующая нас компашка. Подошвы ботинок противно скользили по мусору и прошлогодним прелым листьям. Антипов тихо выругался, вляпавшись в нечистоты. Место на редкость неухоженное, дворники и прочие благоустроители территории о нем забыли еще до исторического материализма и больше не вспоминали.
Двигались мы аккуратно. На стреме гопники никого не выставили. Так что подобрались мы незаметно поближе и смогли не только рассмотреть компанию в свете двух желтых, чудом работающих и не разбитых парковых фонарей, но и услышать, о чем там мирный разговор идет.
Компания собралась на окраине парка Лихачева, у фундамента и покосившейся будки разобранного пару лет назад, да так и не восстановленного чертова колеса. Сюда даже доски завезли, обнесли место заборчиком. Но потом обо всем забыли, доски сгнили, заборчик частично рухнул.
Шестеро пацанов расселись вокруг «наставника» — кто на досках, кто на корточках. На корточках даже круче — так настоящие матерые уголовники сидят, потому как в ногах, как и у прокурора, правды нет. Перед ними дымился углями небольшой костерчик, из которого извлекали печеную картошку. На деревянном ящике стояли стаканы и опустевшая бутылка водки. Да, все по-взрослому. Пацаны были счастливы.
Многие хулиганы льнут к ворам и мечтают ступить на эту стезю. А что, чем не жизнь! Ничего не делать, сладко жрать, много пить, орать уголовные песни, травить байки про Колыму. И чтоб тебя все боялись, потому что за голенищем твоего сапога заткнуто перо, которым ты вскрыл немало животов. Они просто не понимают, в какую преисподнюю затягивает их молодость и дурость. А также такие вот «наставники».
— Вот я и говорю. За такой базар на пику, — вещал худосочный, лет тридцати пяти на вид, мужичонка с короткой стрижкой и низким лбом, весь татуированный. Это и был обещанный Микроб. Впалая грудь, землистый цвет лица — ну чисто туберкулезник с виду. Понятно, откуда взялось такое погоняло.
Пацаны смотрели на него с открытыми ртами. Откровения сидельца сладко будоражили им кровь, как романтические рассказы о дальних островах и о пиратах. А он все распалялся:
— А козырный фраер, это кореш мой лепший, кивает так ласково и пером поигрывает. Ну тут ссученый нам и отвечает…
Договорить мы краснобаю не дали.
— Угрозыск! Оставаться на месте! — гаркнул Антипов.
Один гопник от неожиданности уронил картошку, которую охлаждал, быстро перебрасывая из руки в руку. Другой вздрогнул и расплескал содержимое наполненного водкой граненого стакана в своей руке.
— Атас! — послышался истошный испуганный вопль.